Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Её кожа была гладкой и тёплой, как согретый ласковым солнечным светом плод священной сикоморы. Живой.

Девушка ошеломлённо смотрела на него, но не отстранилась. Нахт чуть подался вперёд и поцеловал её легко, едва ощутимо. К лицу жрицы прилила краска, придав золотистой коже оттенок меди. В глазах вспыхнула смесь возмущения… и чего-то ещё.

Меджай медленно распрямился. Наверное, не стоило проявлять такую дерзость. Ну что ж, зато это явно отвлекло Шепсет от тяжёлых мыслей.

– Это тоже из жалости? – спросила она, прищурившись.

Нахт опешил, не сразу даже поняв, о чём она. Потом вспомнил.

«– Почему ты мне помогаешь?

– Может, это глупо. Просто мне стало тебя жаль».

– Э… нет.

– Обычная девчонка со странностями, я помню, – её губы не дрогнули, лицо оставалось серьёзным…

Но глаза искрились смехом. И вообще она едва сдерживала веселье.

Меджай улыбнулся. Такой она нравилась ему ещё больше.

«Погоди-ка, Нахт… ещё больше?» – пронеслась мысль – и тут же угасла.

– Давай я осмотрю твои раны, – деловито предложила девушка.

– Вроде всё не так уж плохо, – усмехнулся он. – Забавно, в святилище я вообще не чувствовал боли, словно…

– Словно время застыло, – понимающе кивнула Шепсет, аккуратно ощупывая повязки. – Оно и правда течёт иначе по Ту Сторону и на границе. Многое не то, чем кажется, но воображение рисует нам привычные формы. Это как с Богами и духами, чьи истинные образы непостижимы, но нашим предкам нужно было как-то их описать и изобразить. Например, ты знаешь, почему некоторые сущности Дуата в священных текстах изображаются как змеи с ногами?

– Чего? – переспросил Нахт, пытаясь представить себе такое существо.

– Змеи. С ногами, – терпеливо повторила Шепсет. – Иногда ещё с крыльями.

– Ну, змея с крыльями – это хотя бы красиво.

– Всё это – символ их смертоносной скорости. Как и у того огромного змея из «Сказания о потерпевшем кораблекрушение»[38].

– Мне не рассказывали…

– Как-нибудь расскажу, если захочешь. А пока подожди меня – я схожу в дом за сумкой со снадобьями.

Нахт даже кивнуть не успел – она быстро поднялась и ускользнула. Хека ткнулась влажным носом в плечо меджая и пошла следом за жрицей. Воин некоторое время смотрел им вслед, гадая, как же его так угораздило…

Оставшись один, он всё-таки решился – снял с пояса мешочек, развязал и высыпал содержимое в ладонь. У него в руке оказался амулет, отлитый, как ему показалось, из чистого золота. Плоть Богов, металл вечности, из которого создавались украшения для Владык. Говорили, что покровителем золотодобычи был сам Сет. А множество золотоносных рудников находились на родине предков Нахта, в царстве Куш[39].

Вторым подарком жрецов был небольшой округлый каменный сосуд, наглухо запечатанный. В таких иногда хранили косметику или ритуальные благовония. Что было внутри – Нахт не решился смотреть. Жрец говорил что-то о плоти Сета, песках Дешрет. Может, там в самом деле был просто песок из пустыни, подступавшей к некрополю Нубта.

Он всё смотрел на оба артефакта, и разум медленно впитывал одну-единственную мысль: всё случившееся было по-настоящему. Они с Шепсет в самом деле говорили с живыми и мёртвыми, а древний город Нубт каким-то немыслимым образом существовал по обе стороны бытия.

А ещё Нахт теперь, похоже, знал, кому именно должен передать эти дары. Если старший царевич Рамсес ещё жив – они найдут его. И дело было не только в поручении чати. Усерхат верил, что это человек достойный, незаслуженно подверженный опале. А мнению своего названного отца Нахт доверял.

Но что если права Шепсет, и надежду Та-Кемет теперь воплощал в себе другой человек?

Глава X

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

Дом казался всё таким же пустынным, хотя из-за закрытых дверей до Шепсет доносились приглушённые разговоры. Она не стала никого окликать или тем более заглядывать – прошла до отведённой ей комнаты, где никого не оказалось. Погладила статуэтку Беса, улыбавшегося всё так же загадочно и лукаво. Он словно знал о её ночном путешествии и даже был с ней в навеянном Сетом видении, где противоречивый Бог бурь предупреждал об опасности и об истинной её связи с чёрной собакой.

Шепсет поднялась и хотела уже было вернуться к Нахту, но замерла, привалилась спиной к стене, переводя дыхание. Коснулась ладонью щеки, повторяя его жест, и провела кончиками пальцев по губам.

Он заставлял её чувствовать себя живой, даже когда она сомневалась в себе. Его рука была крепкой и надёжной, его присутствие заземляло даже в святилище на границе между мирами.

«Меджай, страж. Защитник», – всплыли в памяти слова. Самые первые его слова, обращённые к ней.

Но как же?..

Сколько раз она втайне мечтала оказаться подле него вот так, наедине? Её мысль едва ли уходила дальше, даже в самых смелых желаниях. А теперь она любовалась им и не могла насмотреться. Огонь обрисовывал мистические тени на его прекрасном лице. От отца он унаследовал орлиный нос и высокие скулы, но мягкие губы и ярко-зелёные глаза были от красавицы-матери.

Её пальцы дрогнули, вспоминая иные касания – последний поцелуй. Единственный.

Жрица любовалась царевичем, не в силах насмотреться, надеясь, что каждая тончайшая чёрточка останется в памяти души. Подавшись вперёд, она сама коснулась его губ своими нежно и отчаянно, растягивая последние мгновения…

Перед смертью…

Имела ли она право на что-то иное? Разве не вверила себя – добровольно! – человеку, с которым ей никогда не суждено быть вместе? И даже тогда, до всех этих страшных событий, её судьба была начертана и предрешена совсем по-иному.

«Попробуй вернуться к началу, когда только узнала его…» – так предлагали жрецы Сета.

Конечно же, она помнила. Никогда бы не забыла.

* * *

30-й год правления Владыки

Рамсеса Усермаатра-Мериамона

«Великая честь, великая честь», – только и шептались вокруг, омывая её кожу в пенных благоуханных ваннах, втирая ароматные масла, переплетая и украшая волосы.

Были ещё те, кто говорил: «Чем заслужила такую честь? Да ещё так быстро! Ведь совсем недавно во дворце!» Тайком, конечно, думая, что она не слышит.

Девушка и рада была бы не слышать, да только слишком обострились чувства, и все звуки, запахи, цвета были словно чьи-то настойчивые пальцы, игравшие на струнах восприятия.

Её пригласили ко двору. Она теперь была одна из вельможных дам Ипет-Нэсу.

И сегодня – уже сегодня! – её представят самому Владыке.

Эта