Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Много жрица размышляла над тем, с чем же ему приходилось бороться в последние годы его жизни.

Сердце сжималось от боли, горело от осознания бессилия, когда девушка вспоминала, как обнаружила его распростёртое на полу тело в последние дни фестиваля Опет.

Родная ладонь, похолодевшая, словно камень, никогда не видевший солнца. Голова запрокинута, лицо застыло, горло – глубоко рассечено так, что все величайшие жрецы Кемет уже не сумели бы вернуть его к жизни…

Отчётливо в сознании всплыли холодные, выверенные слова бальзамировщика:

«Первый удар был нанесён в спину, тяжёлый, но не смертельный – прошёл вскользь по кости, не задев важные органы. Потом убийца перерезал Владыке шею – так глубоко, что от такого не оправился бы даже живой Бог…»

Нет, Владыке Рамсесу нанесли гораздо больше ударов. Наносили долго, выверенно, упорно, а убийство физического тела лишь довершило начатое. Его Силы хватало на всю Кемет, и при нём Исфет не смела подняться, выползти из самых укромных уголков бытия.

Но он угасал. Уже в те дни, когда Шепсет только появилась во дворце, когда только узнала его и после соприкоснулась с его тайнами и кошмарами, которые потом отгоняла, – великий Усермаатра не был на пике своей славы. И дело было не в иссякшей молодости тела. Слишком много врагов, предававших его изо дня в день.

В памяти всплыло видение об убийце, показанное Владыкой.

Женщина с искажённым лицом – лицом, которое Шепсет слишком хорошо знала.

Кровь, заливавшая белые праздничные одежды, и кинжал в опущенной руке. Кровь капала с острия – капала, капала, пока не залила собой всё вокруг…

* * *

30-й год правления Владыки Рамсеса

Усермаатра-Мериамона

– Зачем ты привёл эту девушку во дворец, Сенедж? – голос звучал любезно, но в нём сквозил такой холод, что Шепсет немедленно захотелось исчезнуть.

Они и с придворным чародеем обсуждали жрицу так, словно её не было здесь.

Девушка и без того чувствовала себя здесь не на своём месте и никак не думала, что вообще придётся сводить знакомство с влиятельными придворными. Чародей представил её ко двору и взял в ученики, но ей здесь были не слишком-то рады.

Госпожа Тия, блистательная вельможная дама, смотрела сквозь неё. Тонкий макияж, призванный сохранить молодость прекрасного лица. Наряд из тончайшего плиссированного льна, складочка к складочке, и совершенство многослойных драпировок. Усех и браслеты из золота и бирюзы, в тон макияжу. Она держалась с такой величественной грацией, с такой гордостью, что Шепсет была уверена: перед ней сама царица.

Вот только госпожа Тия не носила титул Хемет-Нэсу-Урет[42], хоть придворные и преклонялись перед ней.

– Она наделена удивительными талантами и будет полезна нам и Владыке, – Сенедж чуть улыбнулся, но улыбка, как всегда, не коснулась его глаз. Он словно считал утомительным пояснять свои решения кому-либо, а чужое невежество, не позволяющее другим понять необходимость этих решений сразу, раздражало его. – Как ты помнишь, госпожа, она обучалась в храме Хэр-Ди, но родилась недалеко отсюда. В Сет-Маат. Дочь мастера, ныне почившего, и главной целительницы.

Тия изогнула тонкую бровь – не то и правда слышала это впервые, не то просто не считала нужным запоминать детали жизни каждой из прибывающих ко двору девушек.

– Не близкий же получился крюк. И теперь почти что возвращение домой. Подойди, дитя, – она, наконец, соблаговолила посмотреть на жрицу и жестом подозвала её.

Шепсет приблизилась и поклонилась. Протянув руку, Тия приподняла её лицо за подбородок и оценивающе оглядела.

– Пожалуй, и правда хорошенькая, но мало ли по Кемет красивых девушек. Чем ты можешь удивить нас и удовлетворить взыскательные вкусы Владыки Обеих Земель?

Вспыхнув, жрица решительно высвободилась и гордо сообщила:

– Моё лицо не отражает моих талантов, госпожа. Красивых женщин и правда много в Обеих Землях. Но я служу своей Богине не красотой.

Выпалив это, она прикусила язык, но было уже поздно. Тия скрестила руки на груди, прищурилась. Сенедж молчал с непроницаемым лицом.

«Ну вот, сейчас-то меня и отошлют обратно…» – мрачно подумала Шепсет, потом решила, что это не так уж и плохо.

В следующий миг Тия вдруг тихо мелодично рассмеялась.

– Смелая и прямая. Я нахожу это… освежающим. Завтра жду тебя на утренней трапезе у фонтанов.

* * *

После госпожа Тия уже сама обучала Шепсет премудростям придворной жизни, и более никто не смел выказывать девушке своё неодобрение. Её могли опасаться, хотя многих притягивала эта странная, распространившаяся с чьей-то лёгкой руки слава о ней как о тёмной колдунье. О ней могли шептаться за спиной, да и то с осторожностью. Её могли не принимать в тесном кругу слишком уж радушно. Но, как Шепсет быстро успела усвоить, когда тебе благоволят по-настоящему влиятельные люди, это защищает, словно сияющий ореол или надёжный доспех.

Увы – надёжный до поры до времени, потому что ты всегда на виду, и твои промахи – тоже.

А ещё, конечно же, была зависть, которая лишь усилилась, когда её приблизил к себе Владыка. Настоящих подруг среди вельможных дам Ипет-Нэсу у неё и так-то не было, но теперь и хороших знакомых поубавилось. Были, конечно, те, кто по разным причинам искал её расположения, видя, что ей благоволит Тия, или же находили её общество любопытным. Жрица уже успела понять – во многом благодаря той же Тии, – что при дворе каждый свой шаг, каждый свой жест нужно выверять со всей осторожностью. И потому она не обманывалась внешней любезностью и ни с кем предпочитала не сближаться. Ходила о ней слава как о замкнутой и не слишком приятной в общении особе – ну и пусть, не привыкать. Раскрывалась она только с теми, кого любила и уважала.

В итоге, как ни удивительно, сдружилась она больше с телохранителями Владыки, кое с кем из его свиты… и с молодым царевичем Рамсесом, но это уже была иная история.

* * *

Шепсет перебирала свои воспоминания, как сокровища в ларце, пытаясь найти нужное, хоть какие-нибудь зацепки теперь, когда смотрела на всё иначе. Люди вокруг неё, блистательный двор Пер-Аа, полный интриг и скрытых игр, разговоры, пронизанные тайными смыслами. Что среди всего этого она упускала? Кто ещё был врагом?..

* * *

31-й год правления Владыки

Рамсеса Усермаатра-Мериамона

Двор собраний, соединявший Храм Миллионов Лет и малый дворец, был полон и гудел разговорами. Перед Окном Явлений собрались множество влиятельных сановников и военачальников с семьями и свитой. Сегодня Владыка лично дарует несколько наград, а это неизменно было событием.

Шепсет пока