А там ещё другая даль - Олег Иосифович Говда

Бородач поглядел мне за спину и, изображая нечто похожее на неуклюжий поклон, несколько угодливо произнес.

— Все как приказано, ваша милость господин старший десятник. Догнали, поймали. Связали.

— Вижу, свое уже взяли…— этот голос принадлежал мужчине привыкшему командовать. — Поднимите!

Скауты взяли меня под локотки и вздернули на ноги, как пушинку.

— Поверните ко мне лицом… Что я задницы голой не видел?

Скауты выполнили и этот приказ.

«О, Боже! Десяток мужиков рассматривает меня, как манекен на витрине магазина, а я даже прикрыться не могу»

— И как девка, сладкая? — поинтересовался тот, что имел на нагруднике нарисованный герб города Шамбрея, разглядывая меня слегка прищурив глаз. В основном пялясь на гладковыбритый лобок.

— Откуда ж нам знать, господин старший десятник? — пожал плечами бородач.

— Хочешь сказать, Фес, что вы ее ради смеха раздели? — осклабился тот. — Брось. А то я ваших штучек не знаю.

— Нет… Для казначея…

— Что? — старший десятник даже растерялся. Но, быстро сообразил. — Думаешь, судья не поверит мне на слово, если я скажу, что мятежницу ты поймал?

— Господин судья мудрый и справедливый человек, — кивнул бородач. — И господин бургомистр тоже… Потому что они лишь отдают приказ. А выдает деньги господин Флавиус. И он ни одного пенни не вытащит из калиты, если к нему прийти только со словами. Это так же верно, как то, что я сын своего отца, господин старший десятник. Так что с одежкой прописанной в гончем листе оно надежнее будет.

— Ладно, черт с тобой, Фес… Считай, что поверил. Эх, жаль времени нет. Приказано немедля… А то я бы и сам не отказался с такой куколкой порезвиться. Хороша чертовка… И ведь пропадет дуреха ни за понюх табака. Ни себе радости, ни другим удовольствия…

Старший десятник громко вздохнул, сожалея о моей загубленной судьбе, и махнул рукой.

— Все, хватит лясы точить. Сажайте пленницу в седло, да поскачем обратно. Фес… Ты со своими шалопаями гони вперед, не жди. Обрадуй господина бургомистра хорошем известием. Может, он и от себя что прибавит. После не забудь угостить…

Глава шестая

Не знаю сколько времени я уже в игре — пять или шесть часов? По субъективным ощущениям несколько суток, но только сейчас, впервые возникло ощущение отстраненности. Шок от происходящего поспособствовал или наконец-то пришло понимание того, что это все не настоящее, понарошку… а только я вдруг успокоилась и стала смотреть на происходящее, как бы со стороны.

Меня усадили в седло, ноги привязали к стременам, руки — к седлу, повод накинули на заднюю луку седла десятника. И рот заткнули. Как сказал десятник, согласно приказу. Дабы воспрепятствовать возможности сговора и подкупа. Затрудняюсь сказать, чем голая девица, если не считать сапог, может подкупить два десятка стражников? Все что у нее есть ценного, они вполне способны взять без спросу. Наверно, подразумевалось, что главарь мятежа просто обязан иметь припрятанное на черный день золотишко, и именно с его помощью, попытаться купить свободу…

Так и в Шамбрэй въехали. Впереди бравый командир, а позади него, в сопровождении двух десятков кавалеристов — пленница. Эдакая леди Годива местного разлива. Хорошо что весь путь к городу, бравые вояки не стеснялись в обсуждении моих прелестей и размышлений на тему, как бы отличено они повеселились, если бы старший десятник разрешил сделать привал.

Хорошо, не потому, что мне нравились блудливые и однообразные фантазии кавалеристов, а потому что я успела смириться с ситуацией. Иначе даже представить не могу, что бы почувствовала, оказавшись в таком виде посреди многолюдной городской толпы. А еще спасибо Тереку, распустившему мои волосы, и которые я хоть и с трудом, но таки сумела перебросить на грудь.

Вот значит как ощущали себя приговоренные к публичным казням.

Откровенно говоря, малоприятное зрелище. Даже если забыть, что тебя на эшафот везут. Обычные горожане словно в животных превратились. Беснуются, визжат, вопят что-то несуразное. Даже камнями и отбросами бросать пытались, но десятник приказал прикрыть меня щитами, и толпа угомонилась. Так им не было меня видно, а это портило зевакам потеху.

Зато на центральной площади толпа буквально с ума сходила от непонятного восторга. А когда меня стащили с лошади и бросили к ногам нескольких мужчин, стоявших на ступенях магистрата, они завопили так, будто наступил конец света и всей массой ринулись вперед. Но кавалеристы обнажили мечи и направили коней на толпу. Ворча и огрызаясь, как злой пес, люди осадили и попятились. Видимо, знали, что стражники церемониться не будут.

— Это точно она? — с явным сомнением в голосе спросил десятника один из «отцов города». — Говорили, вроде, воительница во главе мятежа стояла. А эта… как куколка… из дорогого борделя. Я бы даже сказал, очень дорогого.

— Не извольте сомневаться, ваша светлость господин бургомистр, — прогудел десятник. Потом сграбастал меня за волосы и заставил приподнять голову. — Вы не на сиськи ее смотрите, а в глаза гляньте. Та еще зверюга. Я бы с ней в одну постель, даже со связанной не лег.

— Даже так… — хмыкнул бургомистр. Мужчина крупный, но скорее тучный чем сильный. И несмотря на летнюю пору, одетый в тяжелую меховую накидку. Из-за чего его лоб усеяли крупные капли пота. — Ну, это не сложно проверить. Господин префект, где там эта ваша… как ее?

— Госпожа Дюпон? — уточнил мужчина стоящий тоже на возвышении, но несколькими ступеньками ниже.

— Да кой черт их всех упомнит… — отмахнулся бургомистр. — Та, что зачинщиков в лицо видела. Тащите сюда. Пусть узнает…

— Но, ваша светлость, тогда и ее увидят.

— И что? — нетерпеливо дернул плечом бургомистр. — Разве она что-то постыдное совершила? Пусть видят. Город должен знать своих героев. Да тащите же скорее, черт бы вас побрал! Нам что, весь день тут торчать?!

— Как прикажете, ваша светлость.

— То-то же, — подобрел толстяк. — Вечереет скоро… Господин Кагор? Надеюсь, для торжественного пира уже все готово?

— Да, ваша светлость. Хоть сей минут за стол.

— Вот и отлично… — бургомистр облизнул пухлые губы, при этом оглядывая меня от макушки до пят и обратно, с обычной мужской заинтересованностью в глазах. — Нет, не пойму. Зачем такой красотке встревать в разные заговоры, бунты? Нашла бы себе состоятельного друга и горя не знала.

Я бы ответила, и ответ надутому индюку