А там ещё другая даль - Олег Иосифович Говда

— Ого! А ведь ты прав, десятник. Чисто волчица зыркает. Такая горло перегрызет и кровью не захлебнется. Интересно… Говоришь, даже со связанной не лег бы? А если взнуздать?.. Эй, долго мне еще ждать? Где там черти префекта носят?

— Мы уже здесь, ваша светлость, — префект вытолкнул вперед себя женщину, в которой я узнала ту скандальную особу в детском чепчике с кружевами, которая не поладила с Еленой.

— Госпожа Дюпон, вы узнаете преступницу?

Это бесформенное, расплывшееся существо с радостью узнало бы преступницу в любой, более-менее красивой девушке. Что она и подтвердила, злобно блеснув поросячьими глазками.

— Ага, попалась, ведьма! Так тебе и надо! Нечего мужикам головы морочить! Да, ваша светлость, это она! Там было еще несколько человек, но она главная. Остальные лишь выполняли ее распоряжения. А эта сука, даже разговаривать с нами не желала, все через такую же, как сама, ведьму-амазонку передавала.

Торговка даже не заметила, как дважды обмолвилась о истинных причинах своей ненависти ко мне, но никто на оговорку внимания не обратил.

— Спасибо… — кивнул бургомистр. — Господин казначей, вы знаете что надлежит делать. Господин префект, передаю преступницу в ваши руки… — потом повернулся к толпе и громко крикнул: — Граждане Шамбрэя! Высочайший суд города рассмотрел дело о мятеже и постановил не омрачать торжество казнью… Сегодня веселитесь. Магистрат угощает всех. А преступницу повесим завтра.

Притихшая было толпа взорвалась ликующими криками и воплями. Народу такой подход понравился. Бесплатное угощение и казнь на опохмелку. Лучше и не придумать. Бургомистр знал, как завоевать любовь горожан.

Префект махнул, и пара стражников встала по обеим бокам от меня. Взяв под локотки.

— Пошли, красотка, — пробормотал тихонько один из них… — Его светлость дарует тебе еще один день жизни. А мы с парнями позаботимся о том, чтобы ты и в аду вспоминала о нем с ужасом.

— Погоди… — еще один мужчина, одетый скромнее, но весьма изысканно, и до сих пор молча стоявший за спинами отцов города, повелительным жестом остановил префекта, наклонился и зашептал что-то бургомистру на ухо.

— Вы как всегда правы, ваше преосвященство… — осклабился тот. — Я об этом не подумал. — Потом сделал насмешливый поклон в мою сторону. — Леди, вы тоже приглашены на торжественный ужин по случаю победы над мятежниками. Господин префект, проводите гостью и устройте со всеми почестями, надлежащими ее званию. Возникнут вопросы — его преосвященство подскажет.

— Как прикажете, ваша светлость. Ваше преосвященство, распоряжайтесь…

«О, Господи! Что они еще придумали? Профессор! Михал Иваныч! Черт бы вас всех побрал! Сколько еще ждать и терпеть эти издевательства? Неужели три часа до сих пор не прошли?»

Видимо, не прошли. Либо соотношение игрового времени и реального даже больше чем один к десяти, либо у них таймер испортился…

«А может, — от этой мысли у меня по спине пробежали мурашки и ладошки вспотели, — все именно так и начинается? Может, и я теперь, как Антон, здесь застряла? И он не выходит из игры не потому что увлекся, а потому что система не выпускает? Черт! Черт… И что дальше? Я буду продолжать играть главную роль в этом сценарии пока героиню не казнят? И только после этого вернусь в реальность? А пока придется терпеть унижения и все, что там еще придумают эти… ублюдки? Терпеть и уговаривать себя, что все это понарошку, и ничего, что боль ощущается, как настоящая. На самом деле, тело мое в другом месте, а это происходит лишь в воображении…»

Увы, сколько не убеждай себя, когда на босые пальцы наступили кованым сапогом, застонала от боли я, а не игровой персонаж. И холодно не героине, а мне… И шлепнули только что по заднице латной перчаткой, а потом еще и ущипнули, как клещами, тоже меня.

Вот это ты, девочка, влипла! Тут никакое отрешение не поможет. И если нет желания завтра шагнуть в петлю и испытать все прелести смерти от удушения, пусть даже понарошку, надо включать мозги и что-то придумывать.

Огромная зала. Такая большая, что даже странно, как она поместилась в относительно небольшом здании магистрата. Шагов сто, не меньше. Мы прошли между двумя рядами столов, накрытых для трапезы, — десяток слуг еще сновал вокруг, заканчивая сервировку и расставляя приборы. В основном молодые девушки. Но даже они на меня взглянули мельком, без любопытства или сочувствия.

Меня провели в конец залы, к большому, занимающему почти весь простенок камину. При желании, в нем легко можно было запечь целую воловью тушу. Сейчас огонь в камине не горел — лето все-таки. Теплынь на дворе. Хотя лично я не отказалась бы сейчас от махрового халата или даже от пухового платка.

Стражники придвинули к камину несколько массивных табуретов, по которым один из мечников взобрался на каминную полку.

— Чего застыла? — очередной шлепок по ягодицам. — Давай следом… — и видя что я не пронимаю, чего от меня хотят, стражник снизошел до объяснения. — Лезь наверх. Да побыстрее. Скоро в колокола ударят.

Видя, что я все же не тороплюсь выполнять приказ, здоровяк просто схватил меня в охапку и забросил на камин.

— Держи, Люк. Не хочу получить взбучку от десятника. Там сам управишься или помочь?

— Управлюсь… — второй развязал мне руки, но лишь за тем, чтобы тут же привязать их по отдельности к вбитым в стену железным крюкам. — Готово… — он подергал узы, проверяя на крепость, после чего спрыгнул на пол. А я осталась стоять наверху, попеременно бледнея и краснея, в зависимости от накатывающих чувств.

Какой кошмар!! Это ж они меня, словно трофей, на всеобщее обозрение выставили. Как кабанью или оленью голову после удачной охоты. И все… все, кто сядет за эти столы, будут пялиться на меня весь вечер, как на…

— Кто посмел?! Это что такое, я спрашиваю?!

По проходу почти бежал тот самый мужчина, которого называли преосвященством и гневно потрясал кулаками.

— Вы же сами приказали, ваше пре…

— Я?! Я приказывал мятежницу, еретичку и блудницу поставить перед всеми в позе Христа?! — срывающимся от злости голосом завопил тот. — Чтоб на нее смотрели, как на мученицу?! У вас в головах что, полова или опилки?! Или вообще пустота?..

— Простите, ваше преосвященство, — повинился стражник, который привязывал. — Мы