Западня. Книга 1. Шельф - Карина Шаинян

— Можно мне к папе?

— Он спит, не беспокой его.

— И никуда не ходи, — добавила Нина, и они вышли.

Оставшись, наконец, одна, Лиза затряслась и уткнулась лицом в ладони.

— Я не хотела, — прошептала она.

— А по-моему хотела, разве нет? — тут же откликнулся Никита. Лиза замычала и прижала ладони к ушам, как во сне, но теперь это не помогало: голос Никиты звучал прямо в ее голове. — Ты сама ему кричала, помнишь?

— Нет! Я просто так сказала, я не хотела! Я скажу ему, и он перестанет на меня злиться… и…

Даже Никите Лиза не хотела говорить о мелькнувшей вдруг тайной мысли: может быть, теперь он вернется к ним с мамой… Но как скроешь что-то от воображаемого друга?

— Он не вернется, — вздохнул Никита. — Он считает, что ты во всем виновата, и теперь будет вас ненавидеть…

— Но я не виновата, — прошептала Лиза. — Я…

— Она из-за тебя на улицу пошла, а там — баммм! — кто-то стукнул ее по голове, и задушил, и выпустил кишки. Кишшшки, — повторил Никита с каким-то злобным удовольствием. — И все из-за тебя.

— Нет… — Лиза обхватила голову руками. Больше всего она хотела, чтобы Никита ушел, но понятия не имела, как его прогнать. — Уйди, — попросила она.

— Я не могу уйти, я же твой воображаемый друг, — возразил Никита. — Я появляюсь, когда ты меня зовешь. Когда я тебе нужен.

— Ты мне не друг! И ты вовсе мне не нужен! Ты приходишь, и говоришь всякие гадости, и пугаешь меня. Друзья так не делают!

— Друзья всегда говорят правду, — грустно ответил Никита. — Я же не могу тебе врать. А, правда — она вот такая…

Он, наконец, замолчал; Лиза рыдала, не в силах остановиться, но привычно стараясь не шуметь — чтобы не услышали взрослые, чтобы не принялись расспрашивать, чтобы не злились и не пугались… Она и без подсказки Никиты знала, что, чтобы ей не говорили, взрослым все равно, что она плачет, — лишь бы им этого было не видно.

Тем временем на кухне собрались почти все застрявшие на буровой. Тимур, умеющий быть незаметным, скромно привалился к стене в углу — на него не обращали внимания, зато он мог видеть всех. Сильно пахло валокордином — отпаивали Вячеслава Ивановича. «Я-то вышел, думал, у стеночки постою, пока он свои дела делает, там сугробом от ветра прикрывает, — бормотал он. — А Шмель-то вокруг дома побежал… и вот…»

Самыми потерянными, как ни странно, выглядели бандиты. Маньяка на стрелку не позовешь, подумал Тимур с легким злорадством, и буран распальцовкой не остановишь. Два здоровых лба, привыкшие рулить и давить, внезапно оказались беспомощными, и это подействовало на них, как нокаут. Барин, впрочем, выглядел получше, чем приезжий Колян: Черноводск был ему родным городом. Он знал, что здесь случается…

Стюардесса в панике. Выглядит так, будто вот-вот сорвется и понесется, как обезумевшая лошадь, не разбирая дороги, ломая ноги, и, в конце концов, врежется в стену и разобьется. На ногах вместо изящных сапожек — огромные валенки, явно выуженные из кучи у входа; худые коленки нервно постукивают друг о друга. Вроде бы жмется поближе к Барину, бросает на него умоляющие взгляды, а тот отворачивается. Черные круги под глазами. Мелкая дрожь. Да еще тот чемоданчик, что швыряло по заблеванному самолету. Ох, девочка, да у тебя ломка…

Геологи сбились в разномастную, но сплоченную кучку: низкорослый узкоглазый Лешка, носатый Тофик, при виде которого хотелось говорить с кавказским акцентом и требовать шашлык, и, будто уравновешивая их, Аля — высокая и белокурая, прямо Царевна-Лебедь, с синими глазищами и фарфоровым румянцем. Держатся плечом к плечу — и видно, что это им привычно, наверняка не один маршрут прошли вместе и не в одной переделке побывали. А водитель автобуса хорохорится, поглядывает на всех свысока — будто знает что-то, остальным неизвестное…

Последними вошли Нина и лыжник, появившийся вечером. Нина тут же подсела к геологам, бессознательно стремясь быть поближе к своим; правда, на какое-то мгновение она замялась — но всего лишь на мгновение. Стоило ей сесть рядом с коллегами, и стало заметно, что они с Лешкой похожи, как близнецы, разве что Нина повыше: потомки маленького народа, жившего в этих местах задолго до основания Черноводска. Они должны знать о буранах и сопках все, подумал Тимур.

Лыжник остался стоять посреди кухни.

— Как девочка? — тихо спросил Тимур. Нина с удивлением взглянула на него. Ее азиатское круглое лицо походило на ритуальную маску.

— Спасибо, все нормально, — холодно произнесла она и отвернулась. Тимур передернул плечами. Похоже, в деле смягчения выражений эта дама могла давать уроки его заказчику.

Кошмарную сцену в коридоре оборвал Вячеслав Иванович. Тимур уже знал, что до пенсии он был воспитателем в местном интернате — и, видимо, неплохим, по крайней мере — добрым… Тимур подозревал, что слова Дмитрия, брошенные девочке, сами по себе могли довести старика до сердечного приступа. Онемевшую от ужаса и горя Лизу по его команде увел один из геологов. Судя по скорости, с которой Лешка, не рассуждая, бросился выполнять распоряжение старика, когда-то он был его воспитанником. Все нормально, говорит теперь Нина. Что ж — интересные представления о норме…

— Что с Димой? — жалостливо спросила Аля.

— Заснул. Я вкатил ему лошадиную дозу димедрола — хорошо, что здесь большая аптечка, — ответил мужчина в очках, допрашивавший Лизу.

— А ты, собственно, кто такой? — хрипло спросил Колян. Его толстые пальцы нервно шевелились. — Откуда взялся? Я тебя что-то в аэропорту не видел.

— Да вы что, это ж наш главный спец по психам! — ядовито вмешался водитель. Маленький и взъерошенный, он сидел на столе и свирепо сверлил Александра взглядом. При этих словах Колян резко поднял голову, а потом переглянулся с Барином, и тот слегка кивнул. — Вот откуда он тут взялся — другой вопрос, — продолжал водитель. — А? Откуда ты здесь взялся, сосед?

— Спасибо, Вова, — кивнул тот, — я действительно спец по психам. Главврач нашей районной психиатрической клиники. Сегодня… вернее, уже вчера после обеда я вышел пройтись на лыжах.

— Рассказывай, — с иронией протянул Вова.

— Погода, если помните, была замечательная, — не обращая на него внимания, ровным голосом продолжил психиатр, — и я увлекся. Ну и в результате не успел дойти до больницы, когда начался буран, — еле-еле добрел сюда, мне повезло, что вы уже были здесь и зажгли свет, иначе я бы, наверное, заблудился.

Александр обвел взглядом кухню. Вова насупился и отвел глаза, пробормотав что-то про себя; остальные молчали.

— Я не понимаю, кто, — прошептала Аля, — кто мог это сделать? Психопат? Маньяк?

— Скорее всего, психопат, — кивнул Александр. Вова поднял голову и поглядел на него с каким-то злобным торжеством, но врач не заметил этого. — Сам характер убийства…