Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина

— У нас будет ребенок, — сказал он. — Я подумал, что так правильно. Мы могли бы попробовать стать семьей по-настоящему. Что скажешь?

Женя молча протянула руку и взяла маленькое колечко.

— И что от меня потребуется? — спросила она.

Женя вообще в течение первого триместра была отстраненной и, видимо, потому очень покладистой. Клима это пугало.

— Ничего, — пообещал он. — Все будет как прежде.

— Тогда зачем что-то менять?

Кольцо она тогда надевать не стала, но и ему не вернула. На первый прием к врачу они ходили вместе, и Женя надела его, прежде чем зайти в кабинет.

Клим был уверен, что девять месяцев пройдут быстро, но отчего-то они тянулись бесконечно. И страшно подумать, каким долгим этот срок показался Жене. В начале второго триместра она рассказала о беременности отцу. Тот обрадовался невероятно. Климу тогда показалось, что Женю это подбодрило. Так ли это было? Или она всего лишь почувствовала себя еще больше обязанной?

На последних месяцах у Жени страшно болели кости таза, но она почти до самых родов продолжала ходить на работу. Клим увозил ее и забирал, потому что передвигалась она с трудом. Они нашли очень хорошего врача, договорились о дате операции. Но в больницу Женя ложилась с таким видом, словно шла на смерть. И тем не менее не сказала ни одного слова в упрек. После той ночи, когда она прорыдала чуть ли не до утра, решаясь оставить ребенка, Женя больше ни разу ни заговорила о своих чувствах. Но прошло шестнадцать лет, а Клим помнил, как ее спина скрылась за захлопнувшейся дверью приемника и как за секунду до она оглянулась на него. По позвоночнику пробежал холодок. Он вышел на улицу. Было начало лета, все зеленело и цвело, и так ярко и тепло светило солнце. И Клим вдруг отчетливо осознал, насколько Жене должно сейчас быть одиноко и страшно. Но задавил в себе ту мысль. Через это просто нужно пройти. Все будет хорошо…

Женю он забирал через неделю. Она вышла не улыбаясь, неся сумку с вещами, а впереди нее гордо вышагивала медсестра. Медсестра несла Максима, как это почему-то было принято в местном роддоме. Но подобные формальности перестали волновать Клима, как только ему отдали ребенка. С того момента, как он взял на руки своего сына, мир для него перестал быть прежним и многое из того, что раньше казалось важным, потеряло значение.

А каким этот мир стал для Жени? Почему он ни разу не спросил? Не потому ли, что через три недели, после утомительной подготовки, Женя улетела на Крайний Север, а у него совсем не осталось времени, чтобы думать о ком-то, кроме Макса?

После беременности и родов Женя изменилась. Стала жестче и требовательнее. Мужчины у нее так и не появилось. Казалось, у нее вообще ничего не было, кроме них с Максом и работы. Кроме науки. Кроме дела, которому она отдавала себя всю. Как и мечтала когда-то. Летом Женя летала на Север, зимой — на конференции и круглые столы, вела пары по вечерам, руководила аспирантами, писала бесконечные статьи, пыталась выбить грант на долгосрочную экспедицию, о которой мечтала, и сделала это, и они не видели ее долгих семь месяцев. А Макс рос. Из младенца превратился в смышленого любознательного малыша. Пошел в детский сад, и Клим вернулся на службу. Наступило время школы, и Максу пришлось повзрослеть: Клим хотел работать, а работа тоже требовала времени и сил. Но любую свободную минуту он готов был отдать сыну и всегда был рядом, если это требовалось. А Максим тем временем успешно занимался в секции самбо, сам научился играть на гитаре отца, брал места на олимпиадах по истории, математике и литературе. Клим гордился сыном. В пятнадцать лет Макс серьезно влюбился, пришел к нему и поинтересовался, как правильно ухаживать за девушкой, чтобы получить хоть один шанс добиться взаимности. Тогда впервые и прозвучал этот вопрос: а как вы познакомились с мамой? Клим рассказал правду. Макс посмеялся. Спросил, как они начали встречаться.

Наверное, здесь тоже нужно было быть честным. Но Клим вдруг понял, что не может сказать как есть. Не может поведать сыну, что тот стал результатом однократного секса на нетрезвую голову обоих родителей и его — Клима — чрезмерной веры в себя. Он ответил нечто крайне расплывчатое. Дал Максу пару общих советов и немного денег: купить цветы и сводить Полину на свидание, если она согласится. А потом повторил их старый разговор о контрацепции. Макс жутко смутился, буркнул, что разберется сам. Климу этот ответ не понравился, и с тех пор он при каждом удобном случае напоминал сыну, как важно предохраняться, и если что, презервативы он сможет найти в нижнем ящике его стола. Собственно, для него Клим их там и держал. Сам он как-то в последнее время почти перестал встречаться с женщинами. Сначала Макс был маленький и было не до того, а потом просто стало меньше сил на все эти одноразовые отношения: знакомиться, узнавать, подстраиваться, выкраивать время… И все ради чего? Да и пропала острая, сжигающая его по юности потребность в сексе. После очередного тяжелого рабочего дня хотелось покоя и домашнего уюта. А уют ему обеспечивала Женя, когда не была в отъезде. Он приходил домой, вкусно ужинал, они обсуждали текущие дела, иногда гуляли вдвоем.

Климу нравилась его жизнь. Его работа, его друзья, его семья. И он не хотел ничего в ней менять. А то, что, возможно, хотел бы… Ему казалось, если бы Женя задумалась о том, чтобы быть с ним, то за семнадцать лет хотя бы намекнула на это. Но никакого намека так и не последовало.

А теперь она сказала: «Быть с вами — это право, которое нужно было заслужить».

А вдруг он чего-то не разглядел, не понял?

Женька, Женька…

Ну зачем же все так усложнять?

Дверь в его комнату всегда была по соседству и открыта. А свое кольцо он исправно носил.

Дно лодки шаркнуло о песок. Клима качнуло.

— Приплыли, — сказал лодочник.

«И правда, — подумал Клим, — приплыли».

До поселка Харыялах пришлось пройтись, но немного: он находился всего в трех километрах от Оленька. И был совсем маленьким. Клим подошел к первому встречному и спросил, где найти шамана. Тот на чужака покосился, но ответил. Клим пошел дальше.

Должно быть, студентка Арина решила, что он сошел с ума, раз пытается найти решение проблемы у высших сил. А может быть,