Сын теней - Джульет Марильер

С отъездом людей из Тирконелла атмосфера слегка потеплела. Раньше мои шестеро телохранителей в точности выполняли наказ Лайама: с мрачными лицами окружали меня в пути, чтобы защитить от любой возможной атаки, а во все остальное время пристально следили за окрестностями. Теперь же, когда они готовили лошадей и поклажу к путешествию в Семиводье, один выдал какую-то шутку, остальные рассмеялись, а еще один участливо спросил меня, все ли в порядке, и устроит ли меня, если мы выедем поздним утром. Чувствую ли я усталость? Смогу ли я ехать верхом хотя бы полдня, до того, как мы остановимся на ночлег? Я на все отвечала утвердительно, поскольку ничего так не хотела, как поскорее оказаться дома и начать залечивать раны, нанесенные этим последним, горьким периодом в нашей жизни. Я уселась на плоский камень и наблюдала, как они организованно готовятся в путь. В небе ползли тяжелые тучи. Еще до заката пойдет дождь.

— Миледи! — к нам приближалась крестьянка, молодая женщина с усталым обветренным лицом и волосами, стянутыми старой зеленой косынкой. — Миледи! — Она бежала ко мне, торопясь и задыхаясь. Люди Лайама отлично знали свое дело. Не успела она приблизиться, как двое из них встали рядом со мной и обнажили мечи. Я встала.

— Что случилось? В чем дело?

— О, миледи, — выдохнула она, хватаясь за бок, — какое счастье, что вы еще не уехали! Я успела. Мой сынишка, Ден. Я слышала… говорят, вы дочка великой целительницы. Миледи, у Денни жар, он никак не проходит. Он дрожит, трясется и лепечет всякую ерунду, и я очень за него боюсь, очень! Не согласитесь ли вы пойти со мной и перед отъездом посмотреть на него, хоть на минутку?

Я уже разыскивала свою сумку, я никогда не выезжала из дому без необходимого запаса лечебных трав и инструментов.

— Госпожа, это плохая идея. — Командир охранников хмурился. — Мы должны немедленно отправляться, чтобы засветло добраться до надежного убежища. Лайам сказал "туда и обратно, не сворачивая".

— У вас что, нет своих целителей? — спросил другой.

— Таких как миледи нет, — ответила женщина с надеждой в голосе. — Говорят, ее руки чудеса творят.

— Мне это не нравится, — настаивал командир.

— Пожалуйста, миледи! Он мой единственный сын, я схожу с ума от беспокойства, и никто не знает, что с ним.

— Это ненадолго, — сказала я твердо, взяла сумку и направилась в сторону деревни.

Мужчины переглянулись.

— Вы, двое, пойдете с леди Лиадан, — рявкнул командир. — По одному у каждой двери, никого не впускать, никого не выпускать, кроме этой женщины и самой леди. Глядите в оба, оружие наготове. Ты, стой на страже там, откуда видно дорогу к хибаре. Ты — так чтобы видеть его. Мы с Фергусом посторожим лошадей. Миледи, пожалуйста, постарайтесь побыстрее. В наше время с осторожностью переборщить невозможно. Вокруг слишком опасно.

В хижине было темно, собственно это была просто землянка без окон, крытая гнилой соломой. У изголовья мальчика горела свеча. Охранники встали так, как было велено. Один у задней двери, я не могла его видеть, а другой сразу у выхода, так чтобы следить одновременно за мной и за дорогой. Я пощупала мальчику лоб, прикоснулась к запястью, где бился пульс.

— Он не так уж и болен, обыкновенный лечебный отвар быстро поставит его на ноги, — сказала я. — Вот. Завари это. Одну горсть в большой чашке горячей воды. Пусть настаивается, пока не станет темно-золотым. Потом хорошенько процеди и остуди, чтобы туда можно было спокойно опустить палец. Давай мальчику по чашке дважды в день. Не пытайся заставлять его есть. Он сам запросит, когда будет готов. Этим летом лихорадка бывает довольно часто, мне странно, что ты…

Я увидела, как мальчик с расширенными глазами следит за чем-то за моим плечом, я увидела, как женщина тихо шагнула назад с немым извинением на усталом лице. Я попыталась подняться и обернуться, но как только я встала, широкая ладонь зажала мне рот, а сильная рука схватила меня под грудью, и я поняла, что попала в хорошо расставленную ловушку. Тренировки Ибудана снабдили меня некоторыми навыками для подобной ситуации. Я вонзила зубы в ладонь нападающего, так что он на мгновение ослабил хватку — мне как раз хватило времени резко взметнуть колено и ударить его между ног. Я ожидала, что он меня отпустит, но ошиблась. Он только втянул в себя воздух. Я почувствовала на губах его кровь, я прокусила ему руку, но он не издал ни звука. Даже не выругался, только сжал меня еще крепче. Где моя охрана? Как он проник внутрь? Теперь я не видела даже женщины. Мужчина начал двигаться, тащить меня к задней двери. Я повисла на нем как тряпка: чтобы вытащить меня из этого дома ему придется меня нести. Я почувствовала, что он слегка ослабил хватку у моего лица, чтобы перехватить меня поудобнее. Я уже набрала в легкие воздуху, чтобы закричать. И тут ощутила сокрушительный удар по затылку, и все вокруг меня потемнело.

* * *

Голова у меня горела. Во рту было сухо, как в сосновом бору в летний полдень. Все тело ломило: похоже, меня сбросили на землю, да так и оставили. Одна рука у меня была подвернута, тело неуклюже скорчилось на земле лицом вниз. Я не была связана. Возможно, когда я пойму, что происходит вокруг, у меня появится некоторая возможность удрать. Они забрали у меня с пояса нож. Неудивительно. Я лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Я слышала пение множества птиц, шум листвы и журчание воды меж камней. Так, похоже, я на улице, где-то посреди леса. День уже клонился к вечеру, я поняла это, слегка приоткрыв глаза. Сколько времени понадобится, чтобы мое исчезновение заметили? Сколько времени пройдет, прежде чем меня начнут искать? Похищение было организовано мастерски, все рассчитано так, чтобы обезвредить меня и лишить голоса на достаточно долгое время, не причинив мне при этом существенного вреда. В некотором роде, это добрый знак. Вот только вопрос, "на достаточно долгое для чего время"?

— Они вернутся на закате.

— И что?

— И что мы тогда скажем Командиру? Кто станет все это объяснять? Не я, уж это точно.

— Жаль, что все это не получится скрыть. Услать бы его в какую-нибудь вылазку, подальше отсюда. Она показывает хоть какие-то признаки жизни?

— Ни единого. Ты уверен, что не убил ее, Пес?

— Кто? Я?! Убил такую хрупкую девушку? С моим-то нежным сердцем?

Раздался ужасный стон. Так стонут в смертельной агонии. Звук так поразил меня, что я забыла притворство и рывком села. Ошибка. Голова у меня заболела так, что накатила темная волна тошноты, и несколько мгновений я ничего вокруг не видела кроме кружащихся сполохов. Я прижала руки к вискам, зажмурилась и так сидела, пока буря внутри меня не начала успокаиваться. Ужасный стон повторился.