Тлен и пепел - Елена Шелинс

   Сложно даже предположить, что вообще могло бы действительно напугать эту девушку. Однако сейчас она стояла с таким выражением лица, словно ее вот-вот начнет подташнивать.

   — Вот уже как с неделю, госпожа, — с трудом выдавила из себя служанка, — находят трупы людей, которых словно специально оставляют на всеобщее обозрение. Кто-то перерезает горло случайным прохожим, и затем из жертвы выедаются… — лицо Вайны перекосило отвращение, — части плоти. Самое ужасное, госпожа, говорят, на бедолагах следы зубов, напоминающие человеческие. Полиция думает на… на нежить, госпожа. И не просто нежить, а на мертвого, управляемого самым настоящим некромантом. — Она поморщилась на последнем слове, словно откусила кусок гнилого яблока. — Ведь восставший мертвец не станет перерезать горло жертвы, чтобы не поднимать шума.

   Повисла гнетущая тишина, прерываемая лишь легкими чириканьями беззаботных птиц в глубине сада.

   — Теперь понятно, почему маменька не пожелала рассказывать мне подробностей, — тихо проговорила, чувствуя, как сильно пересохло во рту.

   Обильный завтрак в желудке свернулся в комок, грозящий пойти верхом.

   — Госпожа, только вы так не волнуйтесь, наша Инквизиция не зря ест свой хлеб! — поспешно сказала Вайна, рассматривая мое позеленевшее лицо. — Вам не о чем беспокоиться. Богомерзкое создание отловят и сожгут вместе со всеми его отвратительными тварями.

   Я через силу улыбнулась:

   — Да, ты права, и у нас нет причин в этом сомневаться. Спасибо, что рассказала, Вайна. Можешь идти.

   Она почтительно присела, и быстрым шагом поспешила в дом. Вайне предстояло еще многое наверстать по домашней работе, пока ее длительное отсутствие на месте не стало для всех очевидным.

   А меня ожидали тяжелые размышлениям о том, не сожрет ли мои девичьи щечки какой-нибудь упырь под управлением того молодого некроманта с кладбища, с которым мне предстояло встретиться грядущей ночью.

   Немилостивый Вернис, спасший меня маг смерти был совсем рядом, пока мое тело удерживало сковывающее заклятье! Могло произойти что угодно, к тому же, у него был своего рода клинок, и он так смотрел на мою шею, словно я была козленком на закланье.

   И ведь именно шею перерезает несчастным жертвам объявившийся маньяк…

   Но зачем выставлять трупы, как сказала Вайна, на всеобщее обозрение? Что за повышенное желание внимания?

   Кладбищенский некромант с его паранойей не был похож на того, кому присуща подобная демонстративность. Он боится Инквизиции как огня, и тут же вопреки всему пытается обратить на себя ее внимание? Слабо верится. Оставленные трупы — это вызов, и будь вчерашний некромант этим убийцей, он бы крайне обрадовался, когда бы решил, что Инквизиция все же вышла на его след, и открылся совершенно новый уровень странной непонятной игры кто кого. Маг смерти же сквозил скорее сожалением и злостью, чем восторгом по поводу своих предположений.

   Но если это не он, в чем я не могла быть уверенной, тогда выходит, что где-то по Эрге разгуливает еще один некромант, который оставляет после себя объеденные нежитью трупы?..

   Когда я вернулась в свои комнаты, письменный стол в кабинете убирала одна из служанок. Ее руки монотонно мелькали, вытирая пыль и тут же ловко расставляя все мелкие предметы по своим местам.

   Я покосилась на запертый ящик. Я прекрасно понимала, что прислуга вряд ли даже пыталась его открыть, но само осознание того, что прямо под рукой девушки в недрах стола лежит тетрадь с анатомическими рисунками нежити, пусть и скрытая маскировочной магией, вызвало ярый протест.

   — Спасибо, но можешь идти, я хочу позаниматься, — поспешно сказала я.

   Не заметившая меня служанка вздрогнула и кивнула.

   Когда она отошла от стола, я с недоумением увидела белый прямоугольник конверта, которого там определенно раньше не было.

   — Постой-ка… Что это еще такое?..

   Неужели опять послание от тайного поклонника?

   Служанка послушно замерла. На ее лице не отразилось испуга, которого можно было бы ожидать от того, кого поймали с поличным.

   — Это оставила ваша маменька.

   — А где же она сама? Почему лично не вручила мне это в руки?

   — Не могу знать, госпожа, почему не вручила, но сейчас она занята, к ней приехал распорядитель из поместья под Энной.

   Наличие в доме распорядителя из-под Энны озадачило меня не меньше, чем лежащее передо мной послание, но я решила начать с последнего.

   Когда служанка, шурша накрахмаленными юбками, удалилась, я вскрыла конверт и вытащила плотный листок девственно чистой бумаги.

   Пока я размышляла, что бы это могло значить, от моих пальцев по листу побежали переливающиеся розовые узоры, складывающиеся в цветочный рисунок. В воздухе затрепетали искорки, пахнуло леденцами, и посередине открытки золотом стали выписываться изящные строки:

   «Дорогая Кларисса Извич! Имеем удовольствие пригласить Вас на торжество по случаю обручения Элины Темпич и Мортена Батриса, которое состоится двенадцатого числа четвертого месяца по адресу…»

   Дальше шел известный мне адрес фамильного особняка Темпичей, где я уже неоднократно бывала.

   Да, даже приглашения на бал к герцогине были куда менее эффектными. Матушка Элины крепко взялась за устройство праздника, видимо, нисколько не жалея средств.

   Я рассеянно вдыхала леденцовый аромат, крепко сжав приглашение.. Отис, наверняка, будет там, не может не быть. Я вспомнила его лукавую улыбку, и медленно осела на стул. В голове плавал мягкий пушистый туман, застилающий все прочие мысли.

   В этом трепетном чувстве моментально вязнешь, как в мошка в смоле, стоит лишь единожды дать себе слабину. Это было так приятно, мечтательно думать о ком-то, что сам процесс приносил странное, необъяснимое для меня наслаждение.

   Тем временем где-то глубоко внутри меня что-то протестующе и вполне обоснованно вопило, что я видела Отиса лишь единожды, и что я совершенно его не знаю. Что он может оказаться кем угодно: негодяем, жуликом, да просто держащем внешнюю маску слабаком, увидя истинное лицо которого, я смогу ощутить лишь брезгливое презрение.

   Но девичье сердце упорно отказывалось слушать доводы логики. Тело жаждало жить в полную силу, хотело гореть, упиваясь молодостью и всеми благами, что она с собой несла. И сложно было отделить, где кончалась невинная влюбленность, и где начинались совсем недетские желания. То, что двигало мной, пугало, как пугали и возможные последствия зародившегося чувства.

   Интересно, как много таких же дурочек как я, вешалось на него при дворе?..

   Я вдруг разозлилась. Обволакивающий туман в голове исчез, выпуская меня из своих крепких объятий.

   Злость. Так вот, значит, какое у меня есть лекарство от внезапного недуга, грозившего мне полным умопомрачением.