Охота на Странника: Последняя месть - Ульяна Муратова

Хотя… Лида наверняка вылечила бы медведю лапу, стала бы его лесной подружкой и спала бы с ним в обнимку. А если бы он грозно на неё рычал и кидался, она бы просто скептически смотрела на него до тех пор, пока он не уразумел бы своим звериным мозгом, что очень сильно заблуждался. Я так не могла — не хватало терпения и какой-то странной почти священной любви к животным, от которой они натурально смирнели и вели себя воспитанно. До сих пор помню, как сестра лечила дикой лесной генете сломанный хвост, та зашипела и показала зубы, за что получила один осуждающий взгляд от Лиды, после чего хищница затихла и дальше пристыженно терпела молча. Сестру даже ядовитые змеи не кусали!

Но Лида и мясо есть не стала бы — только рыбу. А я не просто ела медвежатину, а ещё и пыталась получить от этого хотя бы сомнительное удовольствие.

Наконец после совместного плотного обеда мне удалось убедить Десара лечь спать.

Настало время приняться за дело — я обустроила себе место поудобнее, подтащила поближе охапку нарезанных прутиков ивы и принялась счищать с них кору — её позже нужно будет измельчить и выварить, а из тонких сырых веточек наплести корзины — они станут прочными, когда высохнут.

Странно, но на смену злости и ощущению неустроенности приходило принятие ситуации. Да, мы оказались в лесу. Да, баты уничтожили лагерь и почти всю нашу утварь. Да, мёда не осталось, а соли хватит разве что на пару дней. Да, сапоги промокли насквозь и станут жёсткими, когда высохнут, а на коленях брюк появились дырочки, которые нечем зашить. Да, волосы отросли и лезут в глаза, на лице наверняка расцвели буйным цветом конопушки, а из косметических средств — только обмылок, медвежий жир и кусты туманоцвета…

Ну и что?

Зато раков попробовала, и они оказались очень вкусными. Зато научилась доверять и поворачиваться спиной к мужчине, не опасаясь, что он причинит мне боль. Зато за прогулку по лесу получу повышенное жалование. Зато чувствую себя куда расслабленнее и счастливее, чем в последние годы, потому что выживание в лесу даётся мне куда проще, чем выживание в академии.

Моя новая жизнь даже близко не идеальна, но она всё равно лучше старой.

Плетение корзин оказалось куда более умиротворяющим занятием, чем я предполагала. Не сразу получилось подобрать правильный узел для закрепления ручки, но вскоре я справилась. Кто бы мог подумать — представительница одного из самых древних родов Империи плетёт корзины, ест медвежатину из свежевыструганных кривых тарелок и собирает кору, чтобы сделать дубильный отвар для кишащей блохами шкуры.

Мысли вернулись к добытчику всей этой роскоши, спящему в шалаше Десару.

И почему всё так сложно?

Адель сделала свой выбор, но у неё были обстоятельства. А у меня нет никаких обстоятельств, только эгоистичные желания. Я очень хорошо понимала, о чём говорил Десар, и ясно видела будущее, которое он рисовал. Однако если я решусь принять предложение Блайнера, Брен никогда мне этого не простит.

Терять брата я не хотела, особенно из-за мимолётного влечения. Как выяснить, насколько серьёзны мои чувства? Я ведь ещё никогда никем не была увлечена… Как понять, действительно ли я влюбилась в Десара или меня тянет к нему, потому что рядом нет никого другого? Если никогда не испытывала чувств к мужчине, то как узнать, насколько они сильны? Пройдут ли завтра или не пройдут никогда? Усилятся со временем или обернутся разочарованием?

Стоит ли поговорить об этом с Десаром? Нет. Он и так слишком хорош, чтобы быть настоящим! Или мне просто сложно поверить, что кто-то может выбрать и добиваться меня?

В ком я не уверена — в нём или в себе?

В любом случае, раз я ещё не определилась, то решение принимать рано. Если бы дело касалось одной меня, я бы уже сто раз ответила Десару да. Но Брен...

Почему, чтобы обрести мужа, нужно лишиться брата?

А ведь Брену я нужна. Десару — нет. Он неимоверно сильный, поэтому справится и без меня, а вот Брена мой брак с Блайнером может просто сломать. Тем более так скоро, когда он ещё не оправился от поступка Адели, который я сама совсем недавно считала предательством.

38.2

Пока голова была занята мыслями, руки работали. Пальцы потемнели от едкого ивового сока, но результаты превзошли все ожидания — у нас наконец появилась большая корзина для посуды и маленькая — для ягод. Завтра попробую сделать ещё одну, для грибов и трав. Такого размера, чтобы они вкладывались друг в друга для экономии места.

Когда Десар проснулся, я улыбнулась и попросила его:

— Давай останемся на ночь здесь? Отоспимся, порыбачим, займёмся шкурой, а я наплету побольше корзин?

Он оглядел плоды моих трудов и кивнул:

— Конечно. Одна ночь ничего не решит. Хотелось бы выйти к людям до того, как нас официально признают погибшими, но я не уверен, что мы успеем, даже если будем идти все ночи без остановки.

Я напряжённо замерла, выпустив из руки своенравный прутик, тут же воспользовавшийся моментом, чтобы выпутаться из плетения и упасть на землю.

— Нас признают умершими? Когда?

— Через месяц после исчезновения, то есть через пять ночей.

— Пришлют похоронки? — нахмурилась я, разом утратив интерес к корзиноплетению.

— Да. И компенсации, — подтвердил Десар, садясь рядом.

Я, разумеется, знала, что родные будут волноваться после моего исчезновения, но представить, как они ещё и похоронку получат… И это сразу после случившегося с Гвендолиной!

Удар будет слишком велик…

— Почему на поиски отпущен всего месяц? — возмутилась я.

— Обычно этого достаточно, чтобы прийти в себя и связаться с коллегами, Кайра. Исключений не так много, а держать родных в неведении месяцами — неправильно. Кроме того, для прекращения поисковой операции нужен приказ, она не может длиться вечно. Месяц — более чем достаточно, мы же все хорошо обученные профессионалы.

— А как же мы с тобой? Мы же ещё живы, просто не дошли до Разлома.

— У нас ещё пять ночей в запасе. Скажу честно, я и сам не ожидал, что наш поход так сильно затянется, но повлиять на это я никак не могу. Мне и самому не хотелось бы, чтобы родные получили похоронку, Кайра. Однако гнать тебя сквозь дождь и холод без экипировки и тёплой одежды я тоже правильным не считаю. В конце концов, если мы выйдем к людям уже после прихода похоронок, то все только обрадуются, а