Аттестат зрелости - Сергей Борисович Рюмин

— Дальше что? — поинтересовался он внезапно охрипшим голосом.

— Всё, — развела руками Зоя Михайловна. — Вообще-то у меня сложилось впечатление, что это изначально была не часть кости, а скорее нарост. Что-то типа гриба на стволе дерева. Я же, когда студенткой была, лаборантом в мединституте подрабатывала.

— То есть, злокачественное образование? — криво усмехнулся Вострецов.

— Может быть, — согласилась Зоя Михайловна. — В теперешнем состоянии определить невозможно. По крайней мере, исходя из наших возможностей.

— Спасибо, Зоя Михайловна! — директор встал, давая понять, что аудиенция закончена. Начальник ЦЗЛ это поняла, кивнула и направилась на выход.

Вострецов повертел в руках пробирку, потом поставил её в пластмассовый стакан, где у него стояли остро наточенные карандаши. Взял в руки трубку телефона, набрал номер.

— Дмитрий Федорович! — попросил он в трубку, — зайди, пожалуйста!

Качалин, заместитель директора по АХЧ, пришел через несколько минут, хотя его служебный кабинет находился этажом выше. Он, не здороваясь (утром уже виделись), без приглашения, на правах старого друга, уселся в кресло.

— Как жизнь, Василич? — поинтересовался он. — Что случилось-то?

— Как дела с квартирами, Федорыч? — спросил директор.

— А что случилось? — вопросом на вопрос ответил Качалин.

— Да ничего такого, — скривился Вострецов. — Надо побыстрее…

— В целом, нормально, — ответил Качалин. — Оповестили всех квартиросъемщиков под расписку. До конца следующей недели квартиры будут освобождены. Конечно, не обошлось без эксцессов. Журналюга взвыл, скандал учинил, дескать, за месяц должны предупредить, не меньше. Грозиться начал. Комендант вызвала участкового. Тот его за шиворот и в опорный пункт. Составил протокол, пообещал на работу сообщить. Журналюга враз заткнулся, съехал через два дня.

Директор улыбнулся.

— И никто за него не попросил?

Качалин развел руками, дескать, просили, как не попросить? Но мы тоже не лыком шиты!

— Ладно, Федорыч, тут такое дело, — директор сел поближе. — Надо выбрать «двушку» нормальную из того, что там есть. Желательно, на одной площадке, где Альбина живёт.

Он внимательно посмотрел на друга, подспудно ожидая ухмылки. Однако Качалин только кивнул.

— В этой «двушке» надо сделать очень хороший ремонт, — продолжил Вострецов. — ОЧЕНЬ хороший. Понимаешь? Сантехнику импортную, отопление, обои поклеить нормальные. Даже не нормальные, а самые лучшие выбрать. И прорабу хвост накрути, что, мол, лично ремонт проверю.

— Как скажешь, Василич, — согласился Качалин. — Сделаем, не вопрос. Тем более, что там хату как раз уже освободили.

Глава 17

Кроме детей до 16 лет

В цветочном магазине с немудрёным названием «Цветы», который находился в центре города, живые цветы продавались только в горшках. В другом магазине, уже с вычурной вывеской «Флора», меня ждало то же самое. «Молочный рынок» (он же Центральный) был уже закрыт.

Пришлось искать варианты. Их оказалось немного — конфеты и вино. Недалеко от Альбины в единственном в нашем городе «Универсаме» я приобрел коробку «Ассорти» и бутылку массандровского муската.

В 17.30 я стоял и звонил в дверь квартиры Альбины. Дверь тут же открылась.

— Заходи, заходи скорей! — Альбина встретила меня, чмокнула по-быстрому в щеку и скрылась в комнате. Я закрыл дверь, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, успокаиваясь. Девушка встретила меня в узких голубеньких трусиках и такого же цвета бюстгальтере. Видимо, переодевалась, только-только сама вернулась с работы.

Я снял куртку, ботинки. И тут же в прихожую выскочила Альбина, уже в халате. Обняла меня, прижалась и, сообщив «Я соскучилась!», поцеловала меня прямо в губы. Я замер то ли от неожиданности, то ли еще от чего-то, не зная, что и сказать. Приобнял её одной рукой (в другой была сумка с «гостинцами»).

Альбина отошла от меня, оглядела с ног до головы и вдруг спросила:

— Ты есть хочешь?

И тут же пояснила:

— Я вчера котлет нажарила, представляешь? Сама! Котлет! Цени! Идём на кухню!

Я вспомнил, что еще не обедал.

— Хочу! — и ехидно сообщил. — Я после уроков еще не обедал.

— Здорово! — Альбина не поддалась на мою провокацию. — Первым делом девочка должна накормить своего мальчика! А потом уже…

— Что потом? — усмехнулся я.

— Руки мой! — она указала на ванную, забрала у меня из рук сумку.

В ванной я снова изменил цвет лица с нормального на красный — на веревочках над ванной сушилось женское белье — беленькое, розовое, голубенькое, в каких-то воздушных кружавчиках. Я такое не то, что не видел, даже вообразить не мог.

Я поспешно вытер руки, выскочил из ванной и вздохнул с облегчением. Альбина была чем-то занята на кухне и не видела моего конфуза. Успокоившись, я пришел к ней. Она собирала на стол: резала хлеб, колбасу, сыр, расставляла тарелки, бокалы для вина.

— Открывай вино! Штопор вот.

Я открыл. Пробка оказалась настоящей, не пластмассовой. Налил вино в бокалы — фужеры на длинных тонких ножках.

— Садимся!

Альбина села напротив меня.

— Давай за нас, — предложила она. Я не возражал. Глядя на меня, она мелкими глоточками опустошила свой бокал до дна. Я отпил чуть-чуть и хотел было поставить на стол, но Альбина укоризненно покачала головой. Ладно, допьём! Я допил, тут же накладывая на себя небольшое «исцеление».

— Нельзя оставлять свою девушку надолго одну, — заявила она.

— А ты моя девушка? — провокационно улыбаясь, спросил я.

Она с минуту смотрела на меня, потом задумчиво, словно про себя сказала:

— Может, мне стоит обидеться?

Я в ответ снова улыбнулся, взял в руки бутылку, налил бокалы — по полной.

— Хотите споить девушку? — она хитро прищурилась. — И надругаться над ней, воспользовавшись её беспомощным состоянием?

— Почему бы и нет? — ответил я и рассмеялся.

— Что смеешься?

— Анекдот вспомнил, — я поднял бокал. — Давай за тебя! За твою красоту.

— Принимается! — весело согласилась она и, опустошив бокал до дна, потребовала. — Давай, закусывай! Я зря, что ли, старалась?

Котлеты оказались вкусными, хоть и покупными. Картофельное пюре тоже было приготовлено именно так, как я люблю — на молоке с добавлением пары долек тертого чеснока.

— Мне сегодня матпомощь дали! — сообщила она. — Помнишь, Николай Васильевич обещал? Сегодня выплатили.

— Сколько? — поинтересовался я.

— Сто рублей! — гордо ответила она и заметила. — При моей зарплате в сто сорок это очень хорошо.

Я склонился