Аттестат зрелости - Сергей Борисович Рюмин

над тарелкой, чтоб скрыть улыбку. Я в последнее время привык оперировать совсем другими суммами. А тут — 140 рублей… И на них люди живут, ухитряются еще и модно одеваться. М-да…

Доев последний кусочек котлеты, я демонстративно погладил животик:

— Замечательно, просто праздник какой-то!

— Тоже мне, Карабас Барабас нашелся! — ответила Альбина. — Положить еще, нет? Или, давай, лучше анекдот рассказывай!

— В Париже мужчина в баре познакомился с девушкой, — начал я. — И спрашивает у неё: Мадам замужем? — Она в ответ: Мадам замужем! — Он ей: Мадам не против познакомиться с мужчиной? — Она: Мадам не против! — Он ей: Мадам может позвонить мужу и сказать, что её поймал маньяк и целый час её насиловал? — Она в ответ: Мадам позвонит мужу и скажет, что её поймал маньяк и насиловал три часа! — Он, удивленно: Три часа? — Она: Месье торопится?

Альбина заливисто рассмеялась:

— Ты пошляк!

— Сама просила, — пожал плечами я. Она развела руками, признавая мою правоту, повернулась к плите и вдруг скривилась:

— Ой! Как больно!

— Что случилось? — я привстал.

— Шею свело, — пожаловалась она. — Мышцу, наверное, потянула.

Я пожал плечами. Что делать в таком случае, я не знал. Разве что «айболитом» забабахать? Почему бы и нет?

— Разомни мне! — потребовала Альбина.

— Что? — не понял я.

— Шею разомни и плечи! — недовольно повторила она, поворачиваясь на табурете ко мне спиной. — Пожалуйста!

Размять, так размять. Только вот у неё в ауре отчетливо играли желтые искры! Я встал, подошел к ней, положил руки на шею и выпустил «айболита» с небольшим зарядом силы. Это должно было помочь. Правда, девушка сразу протрезвеет. Ну что ж делать?

Альбина приспустила с плеч халатик.

— Разминай! — снова потребовала она. — Только не сильно.

Я стал аккуратно то ли разминать, то ли растирать шею, перешел на плечи.

— Здесь неудобно! — капризно выдала девушка. — Идем в комнату.

«Вся в капризах извалялась!» — подумал я.

Альбина ухватила меня за руку и потащила за собой. Двигалась она как-то слишком резво для человека, у которого свело шею. Она села посредине комнаты на стул лицом к спинке.

— Мни! — приказным тоном заявила она. — Только не сильно.

Я стал разминать. Сначала поглаживая, потом всё сильнее и сильнее.

— Стой! — сказала она, положив свои ладони поверх моих. Потом вдруг потянула вниз, где, как оказалось, не оказалось бюстгальтера. Я замер. Она встала, повернулась ко мне и впилась мне в губы. Я ответил.

В этот вечер я стал мужчиной.

* * *

Альбина выставила меня в девять часов вечера.

— Не надо маму заставлять переживать! — заявила она. — В соседней квартире есть телефон. Давай вызовем такси?

— Да ладно! — отмахнулся я. — Время детское, на автобусе доеду.

Она обняла меня у порога, поцеловала в губы и жалобно попросила:

— Не бросай меня, пожалуйста…

Я прижал её к себе, взъерошил волосы на макушке, озорно шлепнул по попке:

— Тебя? Ни за что на свете!

— Обещаешь? Звони мне, пожалуйста. Каждый день звони… Я буду ждать.

— Конечно. Обязательно.

Теперь уже я поцеловал её.

Настроение было приподнятым. Физическое состояние организма тоже. Меня словно распирало от внутренней энергии.

К остановке общественного транспорта я буквально летел словно на крыльях, испытывая небывалый подъем. Я, в куртке нараспашку, не замечал ни холодного моросящего дождя, ни периодических порывов холодного пронизывающего ветра.

И автобус подошел сразу же. Не «гармошка», а обычный «Икарус». В пустом салоне я сел поближе к кабине водителя. Наконец почувствовав осенний холод, застегнул куртку.

Вечер вступил в свои права. На улице окончательно стемнело. Город словно вымер. Пассажиров в салоне автобуса было всего четверо я, парень с девушкой, оба не старше двадцати, стоявшие в обнимку на задней площадке и еще какая-то старушка, которая периодически бросала на меня подозрительные взгляды. У бабки в ауре преобладали красные всполохи. Видимо, что-то болело. Что конкретно, опознать я не мог — старушка сидела, скрючившись-съёжившись, да еще на ней была куча одежды от видавшего виды драпового пальто до толстой зимней шали и войлочных сапог. Утеплилась бабулька по-взрослому.

Настроение было таким прекрасным, что хотелось поделиться им с окружающими. Я не удержался и выпустил в неё по очереди «айболита» и «хвост ящерицы». Пусть порадуется!

До Химика мы доехали достаточно быстро. Без двадцати десять я уже звонил в дверь. Maman демонстративно хмурым взглядом оглядела меня с ног до головы, открыла дверь пошире:

— Ну, заходи, гулёна! Не ночевать же тебе на улице.

Принюхалась и сообщила:

— Духи приятные, знакомые… Ты такие мне приносил, кажется.

— Ага, — согласился я, разуваясь. — «Клима» называются.

Я снял куртку, повесил на вешалку.

— Ужинать будешь? — ехидно поинтересовалась maman.

— Да меня покормили, — демонстративно равнодушно ответил я. — Если только чаю попить…

— Хорошо, — согласилась maman и вдруг, прищурившись, поинтересовалась. — А что это у тебя такая физиономия довольная? Как у кота, который банку сметаны стрескал и по заднице не получил!

— Мэм! — укоризненно крикнул я из ванной. — Я тебе записку же оставил «Иду на свидание». Вот и сходил.

— Удачно? — maman, очевидно, желала подробностей.

— Очень! — ответил я.

На кухне меня ждала кружка с чаем и бутерброд с маслом. А еще maman, сидящая напротив.

— Рассказывай! — потребовала она.

— Мэм! — вздохнул я. — Ну, сходил на свидание, поужинали, послушали музыку…

Я откусил бутерброд, сделал глоток и поперхнулся. Чай был очень горячим.

— Кто она?

— Альбина, конечно!

Maman всплеснула руками:

— Она ж старше тебя!

— Ну, так уж вот и получилось… — я осторожно сделал еще глоток. — С любовью не поспоришь.

— Переубеждать тебя, я так понимаю, бесполезно, — заключила maman. Я кивнул. Maman вздохнула, встала из-за стола, потрепала меня по голове.

— Тебе с ней жить, — сказала она.

— Ну, прям-таки и жить, — отмахнулся я. — Мамуль, там видно будет…

Глава 18

«Повестка — жизнь дала трещину» (из дембельских альбомов)

Всю ночь мне снилась Альбина и весь прошлый вечер с ней. Сон был яркий, красочный, почти реальный. А под утро вдруг Альбина исчезла, а вместо неё появился веселый улыбающийся