Часовой: Курсант - Дейлор Смит

клепок. Словно отлитая из металла круглая болванка, воткнувшаяся в болотистое дно. Остается только гадать, сколько от видимой части скрыто под черной неподвижной водой. Вот эта штука и светилась мягким мертвенно-зелёным маревом.

Я медленно пошёл вокруг, обходя этот железный стакан по часовой стрелке. И ничего нового не увидел. Те же грязные заржавленные стены из потемневшего от времени метала, источавшего удивительное зеленое сияние. Никакого намека на вход, если, конечно, это именно строение, а не часть какой-то непонятной конструкции. Но что-то мне подсказывает, что внутри этот цилиндр полый. Вот если бы залезть на него сверху… Вдруг там обнаружится люк? Я с сомнением покосился на мерцающую диковинку. Да нет, без специальных приспособлений мне по этим гладким стенам в жизнь не забраться. Да и не больно то и хотелось. Мало ли. Но штука действительно очень любопытная, необычная. Повинуясь внезапному наитию, я вытащил карту и свинцовый карандаш. Прикинув координаты, я нанес на изображение болота метку. Кто знает, вдруг это знание мне пригодится в дальнейшем?

Ближе к утру, когда я уже чуть ли не падал от усталости, а небо над горизонтом начало сереть, я дошел-таки до края клятого болота и выбрался к затерявшейся на его краю маленькой деревушке. Как-то не придал я тогда значения тому, что этого населенного пункта, равно как и загадочного цилиндра, на карте не было…

Глава 11

Пожалуй, деревня это было слишком громко сказано. Это я погорячился. Скорее скопление глинобитных хижин, крытых травой и камышом, на отшибе, в считанных метрах от затянутой ряской окраины болота. Чуть в стороне, слева от деревушки, начинался редкий подлесок, в дальнейшем переходящий в чащу корявых, изломанных, словно чем-то больных деревьев.

Да и вообще открывшаяся мне картина, в свете тусклого холодного утреннего солнца выглядела довольно унылой и мрачной. От этих мест веяло безнадегой. Тоской, ощущением тщетности бытия. Мне стало не по себе. Казалось, здесь рождаются, чтобы сразу умереть.

Я выполз на мелководье, весь покрытый грязью, тиной, воняющий как искупавшийся в выгребной яме ассенизатор, голодный и уставший. Больше всего хотелось пить. Я устремил жадный взор в стороны скопища нищенских хижин. Есть жилье, значит, будут и жители. Домишки явно строились людскими руками. Не больше десятка, окружённые тыном из заострённых, покрытых мхом и плесенью кольев. К постройкам от болота вела утоптанная тропинка. Значит, жители периодически спускаются сюда. Для чего? Возможно ли, что в этой чёрной затхлой воде водится что-то съестное? Или местные приловчились пить эту воду? Я внимательно, не забывая все же о том, где нахожусь, осмотрелся. Прислушался. Ни голосов, ни лая собак. Деревушка словно вымерла. Уж очень тихо было.

Я повернул гудящую от усталости голову в сторону леса. Таких искривленных, уродливых деревьев, поросших клочьями мха, ядовито-зелеными листьями, какой-то тиной, мне ещё не доводилось видеть. Не исключено, что лес только на вид такой неприветливый, а на деле кормит жителей этой деревни. Но где же сами жители? Ладно, на месте разберёмся. Переложив клинок на другое плечо, я, отдуваясь, выбрался на тропинку и тяжело затопал к скопищу хижин. Мои железные ноги проваливались во влажную жирную землю едва не по щиколотки, но вскоре почва пошла более сухая и твёрдая. Приводы доспехов исправно жужжали, я не ощущал ни малейших признаков заторможенности механизмов. На сколько же хватает энергии кристалла в амуниции мастера-сержанта Часовых? Надеюсь, на достаточный срок.

Чем ближе я приближался к деревушке, тем больше впадал в уныние. Частокол был покосившимся и давно не правленным, жалкие ворота болтались на сгнивших петлях. Одна створка была приоткрыта. Высоты забор был чисто символической, не более среднего человеческого роста. Я, подобно башне, на голову возвышался над ним. Десяток убогих домишек, рассыпанных по кругу. В центре небольшая площадь, с колодезным журавлём и сколоченным из досок невысоким помостом. Окна хижин затянуты рыбьими пузырями, стены из переплетённых сучьев обмазаны глиной и грязью. Густые заросли бурьяна. Уныние и убогость во всем. Как здесь живут? А ведь это уже территория Империи!

Возможно, раньше, до прихода извне легионов иномирных чудовищ, здесь все было по-другому. Но нынче это приграничные земли, где установились новые порядки. И вряд ли сюда распространяется власть Императора. А значит, и мне следует держать ухо востро. Как знать, как тут относятся к государевым людям. А я самый что ни на есть государевый. Часовой Тринадцатой Стражи, элитный воин, стоящий на защите таких вот людей, как живущие здесь. Если так рассуждать, то подобным мне везде должны оказывать почёт и уважение. Хлеб-соль и чарку воды. Я облизнул пересохшие губы и, отведя в сторону покосившуюся воротину, прошел за забор. Более не таясь, я устремился к колодцу. На земле стояло деревянное, оббитое кожей ведро на цепи. До половины заполненное прозрачное водой. Всхрапнув, как взмыленная лошадь, я воткнул в землю меч, торопливо свинтил с головы шлем и ухватился за ведро.

На миг ошпарила мысль о качестве этой воды. Я осторожно принюхался. Вроде ничем не воняла, была чистой и наверняка прохладной, вкусной, животворящей… Я судорожно запрокинул ведро и, обливаясь, начал жадно глотать. Господи, до чего же вкусно! Вода как вода, намного лучше той, что была на борту «Циклопа». Отфыркиваясь, я поставил ведро на место и перевёл дух. Герман что-то говорил о том, что тела курсантов подвергаются каким-то физиологическим изменениям, которые вроде как дают и защиту от разных ядов. Так что, думаю, не загнусь от местных микробов.

И тут я услышал первые звуки, родившиеся в до последнего тихой и бесшумной деревушке. Скрип приоткрываемых дверей, шорохи, какой-то лязг. И грубый надтреснутый голос громко и уверенно произнёс прямо за моей спиной:

— Эй, чужак! Разве ты не знаешь, что в наших краях ничего не дается задарма?

Я медленно повернулся. С трудом удержался от того, чтобы не хвататься за меч или за валяющийся под ногами шлем. Отчего-то я подумал, что здесь нельзя демонстрировать свои страхи.

Из окружавших площадь домишек выползали местные жители. Они стояли на порогах и угрюмо, с настороженностью смотрели на меня. Смотрели без страха. Почему-то мне их взгляды, напрочь лишённые всяческого участия и сострадания, совсем не понравились.

Всего осмелившихся поглазеть на незваного гостя аборигенов набралось около десятка. Это были угрюмые, до черна загоревшие люди, кряжистые, жилистые, с неопределённого цвета волосам, заросшие и бородатые. Одетые в шкуры и заскорузлые дерюги. Классические разбойники с большой дороги. В мозолистых руках жители деревни сжимали суковатые палки, остроги и ножи из темного железа. Говоривший со