Перекресток воронов - Анджей Сапковский

– Повтори, – приказала она наконец.

– Мне пришлось, – повторил он послушно, – осуществить… ликвидацию.

– Полную? – спросила она после очередной паузы. – Абсолютно полную?

– Полнее некуда.

– Ну да, – она опустила голову. – Оно и видно.

Он автоматически потер лицо, почувствовал засохшую кровь. Оказывается, ему не полностью удалось выскочить из-под ударившего из стрыги фонтана. Отчасти стала понятна реакция горничной и охранников, что отказались впускать в спальню коменданта личность, заляпанную кровью, словно мясник. Или медик.

Елена Фиахра де Мерсо протерла костяшками пальцев уголки глаз, зевнула. Пока Геральт ругался с охранниками, она успела подняться и одеться. Натянула брюки и высокие сапоги. Но по-прежнему оставалась в ночной рубашке, заправленной в брюки. Рубашка была фланелевой, розового цвета, застегивалась на три пуговки у шеи, воротничок с закругленными кончиками.

– Ну что ж, – сказала она наконец. – Что сделано, того не воротишь. Маркграф, однако, будет не в восторге. Сдается мне, не такой результат он желал получить.

Теперь пришла очередь Геральта как следует помолчать. Задумывался, как и что сказать.

– Я знаю, – сказал он наконец, понизив голос, – как случилось превращение в стрыгу. Кто наслал проклятие. Чья в этом вина.

– Вина? – Комендант де Мерсо вскинула голову, уперлась обеими ладонями в стол. – А тебе не кажется, что поиск виновных и провозглашение вины вовсе не в твоей компетенции? Что твои слова выходят далеко за рамки твоих профессиональных обязанностей?

– Ну да, – вздохнул он. – Совсем недавно мне это разъяснил один кузнец. Пусть, говорит, каждый занимается своим делом. Его, кузнеца, дело – молот и наковальня. Убийство – дело старосты и судов. А дело ведьмака – меч.

– Надо же, – комендант прищурилась, – какой мудрый попался кузнец. И как в самый корень проблемы заглянул. Однако же минуту назад ты использовал слово, которого в данной ситуации должен избегать. Ибо единственным виновным в убийстве являешься ты, ты сам. Кто-то другой, с бо́льшим опытом и навыками, чародей, жрец, ученый, да хотя бы другой ведьмак, мог бы девушку расколдовать. Шанс был. Ты этого шанса девушку необратимо лишил. Убив ее. Не перебивай. Понятно, что я таких обвинений против тебя не выдвину. Признаю, что ты действовал в состоянии крайней необходимости и фактически для всеобщего блага. Благодаря тебе уже этой ночью жертв больше не будет.

– Хотелось бы в это верить.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты тоже знаешь, чья здесь вина, комендант.

Она побарабанила пальцами по столу.

– Интересное предположение, – сказала она. – Которое я, тем не менее, отрицаю. Подозрения, предположения и домыслы – это не знание. Ты ведь тоже точно не знаешь. У тебя лишь домыслы. И что ты хотел бы сделать на основе этих домыслов?

Она наклонилась, заглянула ему в глаза.

– Я спрашиваю, что ты хотел бы сделать? Так, как в Стеклянной Горе, разрубить крест-накрест подозреваемой персоне всю грудную клетку? Я была там, видела, что ты сделал с красильщицей. Ну и что теперь? С кого начнешь? Зарубишь сперва Деяниру на глазах Герцелоиды или Герцелоиду на глазах Деяниры? Мать на глазах дочери или наоборот?

– В Стеклянной Горе я…

– Спас от смерти бургомистра, его жену и пару детей, знаю, – резко оборвала она его. – Здесь не спасешь никого. Некого спасать.

– Строго говоря… – он замялся. – Строго говоря, все же есть кого. Кого-то, когда-нибудь, радикально, в будущем… Кто знает, что эта пара может еще выткать на своем станочке? Какой очередной орнамент? Если кто-то умеет, если кто-то знает, как наводить порчу…

– То непременно наведет снова? – перебила она. – Что же, гарантий нет. Особенно, если появятся сходные обстоятельства. Если какой-нибудь пропитой старикан свихнется на какой-нибудь пятнадцатилетке. Если эта пятнадцатилетка будет кокетничать и крутить перед ним задницей, но держать на расстоянии и не подпускать, пока он не исполнит ее желаний да хотелок. А он, окончательно ополоумев, исполнит каждую ее прихоть. Да, ты верно предполагаешь. Свихнувшийся на соплячке Линденброг на полном серьезе планировал сделать из этой девицы, объекта своей похоти, маркграфиню. Ему не впервой, по той же самой причине прогнал прошлую жену. А теперь собирался выгнать Деяниру. Вместе с дочкой. Ребенком, что в результате перенесенной болезни стал глухонемым. – А в связи с этим, – продолжила она, – никакого следствия я возбуждать не буду. Нет причин. Для всех было, есть и будет очевидным и несомненным, что девушка стала стрыгой, ибо была зачата в кровосмесительной связи, связи между отцом и его собственной дочерью. Об этом уже говорится широко, и сейчас это уже версия официальная. И пусть так и останется. Мы понимаем друг друга?

Он кивнул.

– Вот и прекрасно. – Елена Фиахра де Мерсо хлопнула ладонью по столу. – Солнце встает, горняки из поселка скоро начнут собираться в шахту. Пойду, объявлю им прекрасную новость. Храбрый ведьмак спас их. Бесстрашно вышел на бой с упырицей, победил ее и убил. Угрозы больше нет, можно перестать подпирать двери на ночь. И в корчму можно будет идти с вечера, а возвращаться из корчмы хоть даже и поздно ночью. Весь горняцкий поселок, о храбрый ведьмак, и весь замок Брунанбург будет знать о произошедшем, еще до того, как солнце как следует поднимется. И до того, что не менее важно, как маркграф Линденброг выберется из-под перин, проссытся и потребует вина. Ты меня понимаешь?

Он снова кивнул.

– Вот и прекрасно, – повторила комендант. – А теперь я буду одеваться, так что проваливай. Иди туда, где тебя поселили, сиди там, не выходи и не открывай никому. Кроме меня.

Он безмолвно подчинился.

Глава двенадцатая

Something is coming, strange as spring. I am afraid[39].

Джон Гарднер. Грендель

– Я ждал тебя пораньше. – Престон Хольт поковырялся деревянной ложкой в чугунке, выловил из капусты кусочек ребрышек. – Слух прошел, что в Брунанбурге ты был примерно в середине октября. Где тебя носило?

– Ну в общем нигде. – Геральт облизал жирные пальцы, глотнул вина. – В Брунанбурге я завербовался в охрану транспорта соли, что выходил в Ард Каррайг. Заплатили прилично, а у меня с деньгами совсем беда была. Караван вышел незадолго перед Саовиной, но полз как улитка. Становилось все холодней, я уж боялся, что в конце концов выпадет снег и мы до весны застрянем в каком-нибудь лагере…

– Ну ты прибыл наконец. Как раз в Мидинваэрне. На последний, если так можно сказать, звонок.

* * *

В Каэр Морхене, само собой, было известно Колесо эльфийского годового цикла и восемь праздников, восемь магических точек, отмеченных на ободе Колеса. Ведьмаки знали Имбаэлк, Ламмас, Беллетэйн, Саовину, а также солнцестояния