Фея-Крёстная желает замуж - Яся Белая

— Айсель и вы, госпожа Ши-Ворот, прошу подойдите и присядьте.

Строго кидает он нам, мы, как студентки-первокурсницы, послушно семеним, понурив головы, садимся напротив, взволнованные и испуганные. Злобинда берёт мою ладонь, тихонько сжимает. Подбадривает: мол, я здесь, не волнуйся, в обиду не дам.

Хмурус смыкает пальцы домиком на уровне рта и, глядя мимо нас, произносит загробным тоном:

— Всё намного хуже, чем я ожидал. Гораздо хуже.

В комнате от этих слов холодает, будто к нам на огонёк заглянула сама Снежная Королева.

— Он ведь перестал слышать сказки?

Я не сразу понимаю, о чём речь. Но потом доходит — Христиан, сказочник!

— Да, и, кажется, перестал видеть волшебных существ. К нему в окно стучала лунная фея.

— Вот я и говорю, что всё плохо, — глухо произносит Хмурус и, вздохнув, добавляет: — Простите, Айсель, что использовал на вас сон-газ. По-моему, я испортил вам какой-то милый девичий ритуал.

Почти извиняется — удивительно!

А Хмурус продолжает:

— Но у меня не было выбора. Сон-газ помогает установить связи между различными магическими существами и получить скрытую информацию. Поэтому мне и пришлось воспользоваться вами, Айсель, чтобы рассмотреть день, когда Христиан оглох.

Он печально вздыхает.

— Я не в обиде, — заверяю его. — Ведь так надо для дела?

Хмурус кивает и создаёт три-дэ-версию карты Сказочной страны.

— Смотрите, — говорит он.

Мы с Злобиндой встаём, подходим поближе, смотрим: деревни и целые области исчезают прямо на глазах. Словно невидимое чудовище пожирает их.

Тут мне становится страшно по-настоящему. Кажется, вот так и я начну понемногу исчезать, пока не превращусь в золотистые искры.

— Сказки умирают… — констатирует Злобинда. Меня бросает в озноб.

— Как умирают? — спрашиваю.

— Люди забывают их, — говорит Хмурус. — Слишком давно, с того момента, как последний сказочник оглох, в нашем мире не рождались новые сказки. А старые износились настолько, что превратились в труху. Люди выкидывают их за ненадобностью и забывают…

Интересоваться, что будет, если забудут последнюю, не стоит, и так понятно — мы все умрём.

— И что же нам делать? — бормочу я и обречённо падаю в кресло.

— Выход только один, — говорит Хмурус, — как можно скорее найти сказочника. Иначе нас ожидает кое-что похуже нашествия крыс…

Однако сказать «найти сказочника», гораздо проще, чем сделать.

— Как же мы его найдём? — говорит Злобинда и разводит руками: мол, нет же нигде.

— У Христиана и Лизет, — вспоминаю я своё видение, — должен был родиться ребёнок. Значит, теоретически где-то остались потомки.

— Увы, только теоретически, — отзывается Хмурус. — Потому что если бы тот ребёнок существовал, вы, Айсель, помнили бы об этом. Феи — уникальные хранилища памяти. Они помнят всех сказочников. Даже сами того не зная.

Обласкал, так обласкал! Словно мы — машины какие-то.

— Вот как, — рассуждаю вслух, подхватив его мысль. — Стало быть, я помнила, не помня.

— Да, — кивает Хмурус, — таково свойство фей. Потому-то я и применил к вам сон-газ, чтобы усыпить физическое, но пробудить глубинную память.

— Тогда, — осеняет догадка, — может, стоит попробовать ещё раз? Разбудить ещё поглубже? Ну, память, в смысле…

Он отрицательно качает головой, а Злобинда смотрит на меня, как на безумную.

— Сон-газ нельзя применять более одного раза. Это может привести к полной потери памяти, а то и к личностной дисфункции. Боюсь, фея с серьёзным психическим расстройством, станет угрозой для всей волшебной страны.

Фыркаю и отворачиваюсь: только он умеет одновременно говорить милое и гадости.

— Так что же нам делать? Может, спросить Книгу-Всех-Историй?

Злобинда вздыхает:

— Если бы она знала, она бы показала нам ещё тогда…

— Так что же делать?

И тут глаза Хмуруса задорно сверкают, как бывает, когда нащупаешь идею:

— Создать заклинание поиска. У нас как раз в наличии всё необходимое: лаборатория, смекалка, тёмная колдунья, зельевар и фея.

— Не получится, — скептически заявляет Злобинда. — Для этого нужно ДНК того, чью родню мы собираемся искать.

Хмурус самодовольно ухмыляется, а потом извлекает из рукава своей мантии небольшую коробочку, будто китайский император — пекинеса.

— Взгляните.

Он осторожно открывает крышку и подзывает нас поближе.

На тёмно-синем бархате, поблёскивая, лежит рыжеватый волос.

Я сразу понимаю — чей. Даже дышать боюсь.

— О, — тянет Злобинда, — но если так, может сработать!

— Я более чем уверен, что сработает, — светясь от гордости, заявляет Хмурус. — А поскольку времени у нас не так много, то… — он оглядывает нас, — то быстренько переодевайтесь и приходите ко мне в лабораторию.

— Ну уж нет! — решительно заявляет Злобинда. — Я и так постоянно жертвовала личной жизнью ради этого учебного заведения. Больше такого не будет. В конце концов, завтра у меня свадьба.

— Свадьба у вас будет, уважаемая госпожа Ши-Ворот, — ехидно заявляет Хмурус, складывая руки на груди, — когда я разрешу. Пока что я ещё ваш начальник.

— Ах вот как! — вскипает Злобинда. — Тогда считайте, я уволилась.

И швыряет в него заклинанием, которое по пути до объекта трансформирует в папирусный свиток.

Но заявление до объекта долетает — Хмурус встречает документ огненной вспышкой.

— Не трудитесь, — отрезает он, — я всё равно не приму и не подпишу.

— Это произвол! — Злобинда вскидывает голову, её острый подбородок дрожит, а в глазах поблёскивают слёзы.

— Нет, — немного грустно произносит Хмурус, — это необходимость. Потому что если завтра у вас будет свадьба, то послезавтра у нас может не быть Сказочной страны и нас с вами…

…Всю пафосность такого момента портит Мурчелло, который в буквальном смысле падает с потолка, словно в том внезапно образовалась дыра, и накидывается на что-то, похожее на тёмный прыгучий блин.

— Я напал, напал! — торжествующе орёт мяв-кун.

Хмурус фыркает.

— На что же, позволь тебя спросить, ты напал? На спятившую тряпку?

Между тем чёрное плоское нечто так и норовит вырваться из-под Мурчеллиной лапы.

— Да нет же, я напал на след… он меня привел…

Вдруг я понимаю: сама ведь попросила Мурчелло вывести на чистую воду кудесника. А если это — его след?.. И он привёл сюда?..