Новогодняя жена - Екатерина Романова

— Ну? Я жду! — крикнул мужчина. Я вздрогнула. Звук его голоса словно молотом по голове ударил. Она и без того болела, а бедная Доротея, уже стоя на ногах, испуганно теребила кружевной передник и всхлипывала носом.

— Вы не могли бы не кричать? — вместо голоса какой-то сип. Прокашлялась, но это не сильно исправило ситуацию: — У меня голова раскалывается.

Дворецкий перевел взгляд на меня, сощурился, как мой учитель математики в пятом классе, сделал несколько шагов и, чуть подавшись вперед, осторожно спросил:

— Графиня… де Трувэ?

— Эм… да? — произнесла неуверенно, приподняв брови.

— Вы меня спрашиваете?

— То есть… Блин, да это бред какой-то! Нет, конечно же! Кристина Золотова я! Верните меня домой!

— Слава Необъяснимому! Доротея, немедленно переодень графиню! Мы идем к графу!

— Г-графу? — девушка даже заикнулась. Не очень ей хотелось к графу идти. Видимо, так себе мужик. Да и, учитывая, что о нем наговорила Алисия… Я так полагаю, глубокий старик. Если ему жена тоже не угодила, должно быть, злой, требовательный и невменяемый.

Стоп. Мне какая вообще разница? Я домой хочу.

— К графу, да, — Эйнштейн подошел к окну и резко дернул шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Пришлось зажмуриться и в этот момент на кровать полетели какие-то тряпки. Когда глаза привыкли, поняла, что это наряды. — Шевелись же, Доротея! Обменжён прислал нам новую хозяйку!

— Правда? — Доротея встрепенулась и посмотрела на меня с интересом.

— Не правда, — покачала головой, пытаясь отстоять одеяло, которое с меня нещадно стягивал пусть будет дворецкий. Какой сильный старикашка! А с виду и не скажешь! — Чистейшая неправда!

Рывок и я осталась без одеяла в одной…

Нет, никаких надежд, что это сон. Безразмерная хламида до самых пяток мне не могла присниться. Я вообще люблю спать без ничего, такое бы даже в дурном сне на себя не надела.

— Доротея, да что же ты стоишь, как вкопанная? Торопись! Нужно показать ее хозяину!

— Не нужно, — схватила подушку и закрылась ей, словно щитом, но и последнюю защиту у меня отобрали.

- Нужно, графиня, очень нужно! Граф вам все объяснит, расскажет, что произошло! Спасение вы наше… Ой…

Дворецкий брезгливо повел носом.

— Ванну. Доротея, приготовь ванну. Нельзя вести ее к хозяину в таком виде. Леди не должна так пахнуть.

— Не нравится — не нюхайте!

Эйнштейн замер с поднятыми бровями. Хлопнул ресницами, хлопнул другой раз. Потом они с Доротеей переглянулись.

— Графиня, вы только графу так дерзко не отвечайте, пожалуйста. Он же не поймет. Он ведь не посмотрит, что иномирная, накажет ведь…

Обалдеть! Не нравилось ссориться с мужем из-за крышки унитаза? Да не проблема, получи нового, которому вообще слова поперек сказать нельзя.

— И как в вашем мире наказывают? — надо сразу знать, к чему готовиться.

— Сошлет на конюшни, или…

— Не болтай! — отрезал дворецкий. — Благородных никто на конюшни не отправляет! Запрет в башне на неделю для лучшего послушания или магии лишит.

— Но… У меня нет магии…

Снова два перепуганных взгляда.

— Вы точно все правильно сделали?

Вместо ответа Доротея получила такой взгляд, что прикусила язычок и вообще скрылась за дверью. Судя по журчанию воды — там ванная. Ох, вот увижу сейчас дырку в полу вместо унитаза и все, прыгну туда, в надежде, что она окажется чем-то вроде того лифта, на котором меня Алисия в эту дыру отправила. Верните меня обратно! Мне завтра на конференции с докладом выступать по экстренному оказанию помощи пострадавшим от укуса неопознанных ядовитых животных. Я полтора года универсальное противоядие разрабатывала! Оно, конечно, не отменяет необходимости ввести направленное, но существенно повышает шансы пациента на вызывание и позволяет стабилизировать его состояние для транспортировки или на время ожидания скорой помощи.

Так, что это получается? Плакал мой доклад? И мой грант? Пять миллионов на исследования — это внушительная сумма!

— Так, Альберт!

— Меня зовут Этьен.

— Кристина, — правила хорошего тона еще никто не отменял. Я выбралась из постели и протянула руку для рукопожатия.

— Простите, но вас зовут Мадлен де Трувэ. И благородным дама не пристало подавать руку для поцелуя прислуге.

Приподняла бровь, убрала ладонь, вздохнула. Это будет тяжелее, чем мне хотелось думать.