Явье сердце, навья душа - Марго Арнелл

ребра из прутьев или тонких костей, полость между которыми набита землей или глиной. Глаза что пуговицы на кафтане — черные, гладкие и маслянистые. И уж точно нет у котов этой странной пушистости. Казалось, создание обваляли в смоле, а потом покатали в состриженных с мужских голов волосках, которые так на нем и остались. Будто защищая его от холода. Как будто оно, творение умелой и явно не обделенной фантазией искусницы, могло замерзнуть.

Яснорада совсем растерялась, не зная, какой из сонма возникших в голове вопросов задать. И задала, кажется, не слишком значительный, но тот, что отчего-то ее беспокоил.

— Откуда вы знаете, что это кот?

— Он сам мне сказал.

Яснорада вздохнула. Порой она встречала таких вот странных людей, блуждающих по Кащеевому граду. Ягая называла их «блаженными». Речь бессвязная, сбивчивая лилась из уст стремительным потоком, мысли были диковинны и непонятны. Порой они говорили такие вещи, которых Яснорада не слышала даже от Ягой.

Она еще могла поверить, что кто-то из искусниц вроде Драгославы сотворил новый вид котов, но то, что он был говорящим…

Пока она раздумывала над ясностью рассудка незнакомца, к их скромной компании присоединились праздно гуляющие горожане. Среди них — Драгослава с еще тремя невестами Полоза. Несчастный «кот» шарахался от всех, шипел, выгибая спину колесом и вздыбливая свои чудные волосы. Яснорада на всякий случай отошла на приличное расстояние, не зная, чего ждать от диковинного существа.

Драгослава, напротив, шагнула к нему. Кот выгнул спину и зашипел, заставив ее недоуменно нахмуриться. Звери слушались Драгославу — особенно те, которых она и создала. Яснорада не раз наблюдала, как чернокудрая Полозова невеста подходит к разгуливающим по городу животным, и те так и льнут к ее рукам в надежде получить хоть толику ласки.

«Может, он голоден?» — вдруг подумалось ей.

Во дворце часто устраивали роскошные пиры, на которых присутствовали и Кащей с Мораной. И пока большинство Полозовых невест клевали еду по зернышку, словно птички, боясь потерять изящество фигур, Яснорада под их завистливыми взглядами ела столько, сколько могла пожелать. Но, вот странность, никогда не наедалась, а потому часто носила в кармане то кусок сыра, то кусок пирога, то еще снедь какую.

Сжалившись над несчастным животным, что по какому-то недоразумению называлось котом, она вынула из кармана тряпицу. Размотав ее, достала пирожок и разломала на две половины.

— Я уже пытался его накор… — начал было незнакомец.

Похожий на пушистую черную молнию, кот стремглав рванул к Яснораде. Она ахнула от неожиданности и растерянно заморгала. Драгослава, потерпевшая неожиданное поражение в приручении дикого животного, прищурила глаза и стрельнула в нее острым взглядом.

Раздался причудливый раскатистый звук, что перебил даже довольное чавкание. Пугливая Иринка, самая тоненькая из невест Полоза, подскочила на месте.

Наклонившись, Яснорада с изумлением поняла, что звук доносится из живота зверя.

— Работает, — растерявшись, неизвестно почему сказала она.

Драгослава закатила глаза, весьма доходчиво показав, что она думает о странных речах Яснорады, которые стали уже притчей во языцах.

Покончив с пирожком, неправильный кот переключил внимание на Яснораду. Принюхался, продолжая издавать громкие звуки. На мгновение она испугалась, что создание всерьез рассматривает ее как источник пищи — взамен того, что исчез в его урчащем животе.

Лапки, слишком мягкие для населяющего город зверья, сделали два крохотных шажка. Яснорада выпрямляться не стала, с любопытством наблюдая за котом. Он забрался по ее руке, легко вспрыгнул на плечо и устроился там, будто так и положено.

Драгослава усиленно делала вид, что в происходящем нет ничего особенного, но нервно закушенная губа ее выдавала.

— Какова ведьма, таков и фамильяр, — мстительно прошипела она, уходя.

Яснорада снова вздохнула. Она старалась не подпускать близко к сердцу подколки Драгославы, не понимая, чем, спокойная и немногословная, успела их заслужить.

Знала ли сама Драгослава, в чем ее, Яснорады, вина?

— Прекрасный, я считаю, фамильяр, — прямо в ухо сказал чуть обиженный голос.

Яснорада подпрыгнула на месте, словно с запозданием подражая Иринке. Скосила глаза на восседающее на ее плече пушистое создание. Горожане, потеряв интерес к происходящему, расходились. Остался только незнакомец, что безуспешно пытался покормить кота.

— Слыхала? Говорит!

— Слыхала, — растерянно отозвалась Яснорада. Мотнула головой — будто невидимые розги ужалили. — Слышала.

В обучении ее грамоте и «мастерству слова» Ягая была строга. За ошибки наказывала не делом, а взглядом — таким, от которого хочется залезть в печь или в подпол.

— Унеси меня куда-нибудь от этих странных людей, — попросил вкрадчивый голос.

— Эх, живность, а я-то тебя кормил! — обиделся незнакомец.

Кот пробурчал что-то неразборчивое.

— Куда же я тебя унесу? — растерялась Яснорада. Поразмыслив, воспрянула духом. — Ко мне в избу хочешь? Только придется тебя от Ягой в спальне прятать…

— Прячь где хочешь, только унеси, — взмолился кот.

Что ему не нравилось здесь, Яснорада поняла и по исходящему волнами напряжению, и по коготкам, что впились в плечо, с легкостью минуя ткань сарафана.

— А ты на самом деле кот? — шепнула она.

Послала незнакомцу извиняющуюся улыбку и, развернувшись, продолжила путь мимо ладных бревенчатых домиков к воротам. Их изба вместе с банькой и крохотным двориком стояла рядом с ними, но — единственная — по ту сторону изгороди.

— Кто ж еще, если не кот?

На это Яснораде ответить было нечего.

Она шмыгнула в приоткрывшуюся дверь избы, сложенной из круглых золотистых бревен. Едва не споткнулась о порог и зашипела, досадуя на свою неловкость. Но все предостороженности оказались излишними — Ягой в избе не оказалось. По лесенке, что шла из сеней, Яснорада поднялась в светелку.

— Жить будешь здесь, — объявила она.

Светелка была маленьким царством Яснорады — Ягая редко сюда поднималась. Ее владения — скрытая от чужих глаз спальня, полки с корешками и травами, печь с чугунками, в которых вечно что-то булькало и кипело. И пахло так странно, и запах этот, въедливый, травянистый, заполнял в избе, казалось, каждую щель.

Кот спрыгнул с ее плеча и по-хозяйски развалился на кровати. Первое время, едва появившись на свет, Яснорада спала на полатях, что сохранились с давних, как говорила Ягая, времен. Кровать появилась в избе в один взмах ресниц, как появляется еда на скатерти-самобранке. Ее вылепила из воздуха, света и дерева какая-то мастерица.

Яснорада жевала губу, в задумчивости глядя на кота.

— А что это на тебе? Одежка, что ли?

Он фыркнул.

— Вот еще, одежка. Шкура это