Скверная жизнь дракона. Книга восьмая - Александр Костенко

появились уровни, а некоторые представляли собой две рядом находящиеся площадки. Как пятиметровый бутерброд с древесными коржами и заполненный внутри домами, крышей которых выступала верхняя площадка с росшими на ней домами.

Две эльфийки шли по бокам от меня и чуть позади. Они сразу притормаживали, когда я ускорялся, сокращая дистанцию до очередной мешающей проходу твари. И немедля подходили ближе с глухим ударом трупа о землю.

— Талуяра-унаарэ, — начала говорить Аюра с пухлыми губами, но осеклась и чуть подумала. — Лутарикий рассказал нам, что у тебя огромен опыт борьбы с нежитью.

— Почти четыре недели из западного участка не вылазил, — ехидно произнесла Лана. — Скажи, а это правда, что ты… Ну, ещё мал?

— То есть? — спросил я, глянув на эльфиек. Следующие сто метров обещали пройти спокойно, нежити не наблюдалось среди огромных деревьев. Своей серой корой с вертикальными гребнями они напоминали ореховое дерево, а в воздухе рядом с ними пахло чем-то смолянистым.

— Что тебе меньше семидесяти лет. Как ребёнка отпустили с острова?

— Так же, как ваши родители отпустили вас.

— Среди нас детей нет, — усмехнулась Аюра. — Лане сто двадцать три года, мне недавно исполнилось сто сорок восемь. Среди нас нет никого младше ста десяти.

— Вы хорошо сохранились для таких возрастов.

— Потому что заранее знали о своём сокровенном долге и не покидали пределов садов, — выпалила Лана. — Лутарикию, вообще-то, семь веков.

— Ошеломительная информация, — я едва скрыл сарказм в голосе.

Впереди показалась группа сразу из двадцати тварей, они процессией шли по лесу вслед за тварью с узорчатым жезлом и широкой мантии. Я жестом показал на мешавшую нам пройти процессию, и вскоре вся нежить трупами лежала на земле.

— Так это правда, что ты ещё маленький? — хихикнула Лана, когда мы продолжили дорогу. Я тут же остановился. Эльфийки смотрели на меня взглядами голодных кошек на банку с неохраняемой сметаной, кокетливо и игриво стреляя глазками, и едва скрывая насмешку.

Всё происходящее мне настолько надоело, что я замахнулся посохом и воткнул его в землю, освобождая руки. Чуть подтянутая броня и пояс освободили край штанов с завязками. Две секунды, и портки спали до колен. Эльфийки округлили глаза, у Ланы перехватило дыхание, а Аюра натужно прокашлялась. Да и прочие эльфы в построении ошарашенно глядели на мою промежность.

— Ещё вопросы есть? — я устало поправил штаны, и не менее устало уставился на двух эльфиек. Они задумчиво переглядывались, старательно припрятывая внутри себя шок.

Следующие несколько километров мы шли молча, огибая пищевые изгороди и один разок обойдя небольшое озерцо с прозрачной водой и чистыми берегами. После очередной изгороди у эльфиек зачесались языки. Они разговорились, не вспоминания недавний инцидент. Но их разговоры частенько прерывались: то ковыляющая по последнему прижизненному пути нежить повстречается, то у очередного длинноухого кровь пойдёт и одна из главных пробьёт ему сердце. Первые ещё удостаивались короткой молитвы, но уже четвёртому длинноухому молча втыкали кинжал в грудь и мы сразу шли дальше.

Несколько раз золотая броня-оберег у некоторых длинноухих поглощалась скверной, и тогда нежить замечала эльфа. В такие моменты никто не сентиментальничал. Идущий рядом мгновенно втыкал кинжал через ухо в мозг, стараясь как можно быстрее убить несчастного, и мы все торопились ретироваться из зоны обнаружения: нежить чуяла таких разумных за сто метров и продолжала идти даже к трупу.

— Сколько ещё ваши обереги продержатся? — спросил я, когда мы отошли от очередного резко убитого длинноухого.

— Наши рассчитаны на десять часов, — спокойно ответила Лана. — Есть ещё несколько таких же, но у кого они — никто не знает.

— То есть, кто-то вполне может дойти до финиша, остальные потеряются по дороге, но кто именно — большой вопрос?

— Ответ на него знает Лутарикий, но он никому не скажет, — Аюра жестом показала на шедших за нами длинноухих. — Никто не вправе принижать любого, отданного сокровенному помыслу.

— Ещё раз, чтобы я понял. Обереги случайно вытягивают только чтобы не делать любимчиков?

— Очень простое объяснение, но оно сойдёт, — легонько махнула рукой Аюра.

— Весёлый тамада, и конкурсы интересные, — я сплюнул. — А если мощный оберег оказался у кого-то из умерших ранее, от передоза скверны?

— Значит, таков их сокровенный путь, — блаженным хором ответили две эльфийки.

В походе девушки рассказали не только о лотерее на распределение оберегов. Они прояснили, что каждый сад в той или иной степени разделён на зоны, некоторые из них могут включать в себя до пятидесяти площадок. И каждая зона — это одна семья. Около пятнадцати семей составляют род, а до десяти родов — так называемый дом. На моё замечание о клановой системе девушки несколько покривились, ведь это очень грубое объяснение, да и клановая система принадлежит дворфам.

Как объяснили эльфийки — практически половина длинноухих живут вне семей или домов, они сами по себе. Рождаются-то дети в семье, но за малейший серьёзный проступок любого выгоняют, и он автоматически становится отверженным. А там пускай работает на общее благо и выгрызает себе право подняться по социальной лестнице.

Но и так называемые дома всеми десятками тысяч длинноухих могут спуститься по социальной лестнице, нередко переезжая к началу или концу одного участка сада, либо вообще переселиться в соседний участок. Как с блаженной гордостью отметили эльфийки, что даже род может быть изгнан, и тогда он закончится за тридцать лет.

— Откуда такая точность? — спросил я, вытащив кинжал из головы очередной нежити.

— Может быть и дольше, если изгнанники успеют детей нарожать, — пожала плечами Аюра с пухленькими губами. — Но и им срок тридцать лет. Жизнь предрешена без приобщения к сокровенному.

— Но изгнанники быстро заканчиваются, — Лана покачала головой, её каре чуть растрепалось, некоторые пряди всклочено выбивались из причёски. — Яхоновское княжество только одно. В остальных местах вокруг нас дикие земли и несколько дорог. Ближайший город в неделе пути.

— А ничего, что вы так откровенны с ксатом? — я покосился на девушек, остановившись промочить горло. Опустошены два из шести бурдюков, оберег тяжёлой ношей давит на плечи, так ещё лето в самом разгаре и пот стекает ручьями. Спасибо, что гнус в скверне не водится, а то невозможно было бы идти.

— Мы в одном пути, Ликус, — кокетливо улыбнулась Аюра. — Смысл скучать, если разговор скрасит дорогу?

—