Игра в умолчания - Макс Мах

– Нет такого слова «невозможно»!

«Даже так? Кто же ты такой, парень? И что, черт возьми, ведет тебя в самое пекло?»

– Объяснитесь, сударь! – сказал ди Крей вслух. – Требуя от нас идти на такой непозволительный риск, вы, по крайней мере, должны объявить, какова причина этого безрассудства!

– Господа! – Адель махнула рукой Керсту и повернулась к Виктору. – Если позволите, я объясню, в чем причина нашего путешествия.

– Итак? – Ди Крей был уверен: что бы ни сказала теперь эта женщина, его планы не изменятся. Им всем следовало незамедлительно идти на север, возможно даже, забирая несколько к западу, но все же именно на север, и только туда, чтобы позже – дней через пять‑шесть – свернуть к востоку и вернуться в Аль, избегая при этом наиболее опасных мест, вроде города троебожцев – Мельничной заимки. Достаточно и того, что в их маленьком отряде каждый себе на уме и что по следам компаньонов идет Повелитель полуночи.Испытывать судьбу в самоубийственных экзерсисах, маршируя через охваченные зимой высокогорные районы или сквозь долины, объятые пламенем междоусобной войны, представлялось откровенным безумием.

– Мы вышли в путь, чтобы помочь Тине обрести свою судьбу, – тяжело вздохнув, начала свой рассказ Адель. – Вернуть себе имя и положение, отнятые у нее по людской прихоти…

«Вот как! И кто же эти люди?»

– В Ландскруне Тину ожидает имперский граф Гвидо ди Рёйтер, ее отец. Однако состояние его здоровья таково, что он может и не дождаться возвращения дочери. В этом случае он не сможет признать Тину своей наследницей, и, значит, она останется Тиной Ферен, воспитанницей приюта для дев‑компаньонок, и никогда не станет графиней ди Рёйтер. К сожалению, законы империи не позволяют в этом случае заочную процедуру передачи прав. Мэтр Керст исполняет волю графа, вернее, исполнял до сегодняшнего дня и делал это с честью, достоинством и мужеством, каких трудно ожидать от обычного стряпчего. Я тоже была готова рискнуть кое‑чем ради будущности своей воспитанницы. Согласитесь, не каждый день можно встретить среди брошенных на произвол судьбы сироток дочь баронессы и графа. Однако всему есть предел, есть он и у моего мужества, в чем я не стесняюсь теперь признаться. Наш поход окончен, господа. Прости, Тина, но нам следует вернуться назад.

«Замысловато, но, помилуй меня бог, если это вся правда!»– так подумал ди Крей и, разумеется, не ошибся.

– Тут что‑то не так, – нарушил наступившее неловкое молчание Ремт. – Я, конечно, всего лишь проводник, а не доктор права, но, сдается мне, в империи нет такого закона. С каких это пор наследование титула и состояния зависят от личного присутствия наследника? Звучит неумно, что, впрочем, не означает, что это факт. Однако мне доподлинно известны как минимум четыре случая, когда титул передавался именно что заочно. И в одном из них речь вообще шла об усыновлении.

– Это правда? – нахмурилась Адель, оборачиваясь к Керсту.

– В какой‑то мере.

– В какой?

– В известной…

– Не играйте словами, мэтр Керст. Отвечайте прямо, вы солгали?

– Да.

– Но зачем? – вскрикнула Тина.

– Молчите! – Керст встал и обвел всех присутствующих долгим тяжелым взглядом. – Да, я солгал, но сделал это во благо, а не во зло. Выслушайте меня, и если кто‑нибудь посмеет осудить меня после всего услышанного, пусть нас рассудит смерть!

– Красиво сказано, черт возьми! – ухмыльнулся Ремт.

– Смейтесь сколько угодно, мастер Сюртук, но посмотрите, будет вам до смеха, когда я закончу свои объяснения.

– Говорите! – потребовала Ада аллер’Рипп.

– Мастер Сюртук прав, – холодно усмехнулся в ответ Сандер Керст. – Имперские законы не запрещают заочной передачи прав, если только права заявлены вовремя и в полном соответствии с законом. Вы следите за моей мыслью?

– Продолжайте, – предложил ди Крей, которому показалось, что он уже понял смысл интриги.

– Граф ди Рёйтер – реально существующий человек и действительно готов отдать богу душу в любой момент быстротекущего времени. Он клиент адвокатской конторы «Линт, Линт и Популар», в которой я имел честь служить до моего, скажем так, более чем поспешного отъезда из Ландскруны. Я вел дела графа, оттого и знаю о нем достаточно, чтобы сочинить историю о его мнимом отцовстве.

– А на самом деле? – подалась вперед Тина.

– Вы не имеете к нему ровным счетом никакого отношения.

– Но зачем?! – Это был голос Адель.

– Затем, что одна история о наследовании способна хорошо замаскировать другую.

– Что вы имеете в виду?

– Среди бумаг моих хозяев, а их у Линта, Линта и Популара огромное множество, имеется особый небольшой архив, сохраняемый и, следует заметить, охраняемый с особым тщанием. Работая в конторе в течение семи лет и зарекомендовав себя в глазах моих нанимателей человеком порядочным и ответственным, я получил наконец доступ к делам, хранящимся в каменной комнате без окон за обитой железом, словно в банковском подвале, дверью. Поверьте, там скрыты такие секреты империи, что я был бы последним дураком и форменным самоубийцей, заикнись только вслух о подобного рода вещах. Там я и обнаружил – совершенно случайно, разумеется, поскольку не знал тогда, как сложатся в дальнейшем обстоятельства, – бумаги семьи Фокко. Герцоги Фокко еще два поколения назад были сильным и значимым родом, с ними считались даже Верны.

– Это так, – кивнул ди Крей, даже не отдавая себе отчета в том, что впервые со дня своего странного «воскресения» ни разу не совершил бесконтрольного поступка. Этот был первый, но и то сказать, сейчас Виктор отчетливо вспомнил историю дома Фокко. Другой вопрос, откуда он ее знал, но на вопросы такого рода ответов зачастую не существовало.

– Нынешняя герцогиня бездетна, и у нее нет других близких родственников, которые бы однозначно – в соответствии с законом – ей наследовали. Мне не хотелось бы вдаваться в личные тайны герцогини, но она получила титул при весьма сомнительных обстоятельствах, и ее положение, откройся правда об этих обстоятельствах, оказалось бы весьма затруднительным. Разумеется, это эвфемизм, но, конечно же, я не открою вам правды о всех тех грехах,