Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина

Она замешивает тесто: три яйца, подогретое молоко, немного соды и растительного масла, сахар и соль по вкусу… Творог взбить со сметаной, добавить чуточку ванильного сахара и изюм — его она подготовила еще с утра. Тесто льется на раскаленную сковороду: помочь растечься, подождать, перевернуть, переложить блинчик на тарелку. Пока он горячий — завернуть в него творог. Все быстро, понятно и приятно. Простые повторяющиеся действия, которые всегда дают предсказуемый результат. Женя чувствует, как понемногу ее отпускает. Расслабляются плечи и затылок, которые к концу дня сводит намертво.

— Макс, мой руки, иди есть, — зовет она.

Едят они в тишине. Наверное, нужно с ним о чем-то поговорить, Клим всегда говорит с Максом, когда приводит из сада, но у Жени нет сил придумывать темы и нет желания слушать.

— У тебя все хорошо? — спрашивает она, с огорчением глядя, как он вытряхивает из блинчика творог. Да что же это такое? Ведь в прошлый раз ел. Ему нужны витамины… Придумать другую начинку?

— Да, — отвечает Максим.

Вот и пообщались.

Тезисы выходят корявые и никак не желают укладываться в разрешенное количество знаков. Макс что-то сует ей под руку. Женя переводит взгляд. Рисунок. Она, Клим, сам Максим и их кот. Кот… Кто-нибудь чистил лоток? Она так и не поняла, зачем Клим притащил это недоразумение в их дом. Сказал: ребенку полезно… Глупость.

— Здорово, — говорит Женя и забирает рисунок. — Ты молодец, иди еще поиграй. Мне надо поработать.

Макс уходит расстроенным. Надо пойти и успокоить. У Жени глаза слипаются. Тезисы нужно доделать до того, как она окончательно перестанет понимать, что читает и пишет.

— Ты почитаешь мне? — спрашивает Максим, когда она приходит сообщить, что пора спать.

Женя бросает взгляд на книгу. Золотой фонд сказок.

— Одну, — вздыхает Женя. — Иди умывайся и не забудь почистить зубы.

— А когда папа придет?

— Завтра.

Максим послушно уходит. Женя оглядывает комнату сына. Игрушки разбросаны. Как Климу не скучно каждый вечер строить железную дорогу и в тысячный раз играть в каких-то роботов… Вместо верхнего света включен ночник: сын не дотянулся до выключателя. Кажется, он звал ее…

Максим возвращается, Женя выбирает самую короткую сказку и старается расправиться с ней как можно быстрее. Откладывает книгу.

— Все, — говорит она. — Теперь спи.

— Я боюсь темноты, посиди со мной.

— Я оставлю тебе ночник.

— Когда папа придет?

— Ты уже спрашивал. Завтра.

— Мама, ты меня любишь?

Что-то обрывается внутри.

Любит ли? Да, любит. Это пришло не сразу. Намного позже того момента, как она впервые взяла его на руки. Но пришло. И сделало все слишком сложным.

— Да, — отвечает она и наклоняется, чтобы поцеловать его лоб. От волос Макса пахнет чем-то очень детским и почему-то песком. Наверное, нужно было помыть ему голову. — Да, — повторяет Женя. — Я тебя люблю. А теперь спи.

И выходит из комнаты.

Тезисы она отправляет во втором часу ночи.

* * *

Утром Женя проснулась раньше будильника, заботливо припрятала в нижний ящик стола ежика, которого всю ночь прижимала к груди, и пошла умываться и готовить завтрак. Клим присоединился к ней минут через десять. Наверное, его разбудило бренчание чашек.

— Напоишь кофе? — спросил он.

Она кивнула. Молча приготовила все и поставила перед ним кружку. Ощущения были странными. Словно вчера разразилась буря, а сегодня она проснулась и обнаружила вокруг себя руины.

— Я у себя попью, — сказала она.

— Жень…

Она тряхнула головой.

— Молчи. Не хочу об этом. У меня сегодня лекция и семинар, и я должна быть спокойна, так что дай мне просто дожить до вечера.

— Ты записалась?

— Да.

— Во сколько?

— В шесть.

— Я заеду за тобой?

— Как хочешь.

— Жень!

— Тебе не нужно со мной идти.

— Ты сама только что сказала: как хочешь. А я хочу. Все, закончили обсуждение.

Вот так. Взял и решил. Как у него это получается? Ей для каждого шага нужно столько решимости, сколько в ней отродясь не водилось.

Она поморщилась и дотронулась до груди.

— Болит? — спросил Клим.

— Поднывает, — призналась Женя. — Хотя, может, мне просто кажется. Мне вообще уже кажется, что начинает болеть все… Так! Я же попросила…

— Я заеду, — подытожил Клим.

— Ладно, — не стала спорить в этот раз она.

И скрылась в своей комнате.

Пока они ехали в медицинский центр, Клим то и дело кидал на нее взгляды. В конце концов Женя не выдержала и огрызнулась:

— Что такое?

— Ты белая, — просто ответил он. — Жень, не бойся, ведь это не обязательно…

Он не договорил. Женя прикрыла глаза.

Девушка на стойке регистрации попросила ее заполнить бумаги, она начала, но рука дрожала, и Клим отобрал у нее ручку.

— Нужно указать человека, которому можно передать информацию в случае чего, — сказал он, дойдя до конца формы.

— Впиши себя, если не против, — прошелестела Женя.

Она всегда вписывала его. Не отца же. Нельзя волновать…

Клим закончил писать, девушка забрала бумаги и объяснила им, куда идти. Клим довел Женю до нужного кабинета и сел с ней на диванчик. Нашел ее ладонь и сжал. Она не ответила, но и руку не выдернула.

Ее мутило. Сейчас она зайдет в кабинет, и ее жизнь уже никогда не будет прежней. Может, если сбежать отсюда, если притвориться, что она ничего не находила… Это болезнь съест ее не сразу. Она выиграет время…

— Хочешь, пойду с тобой? — спросил Клим.

— Тебя не пустят…

— Пустят. Я же муж.

«Муж», — повторила про себя Женя.

Огляделась. В коридоре сидели еще женщины. Многие были с мужьями, кое-кто с детьми. И невозможно догадаться, кто почему здесь оказался.

— Жень…

— Не надо, — шепнула она.

Она не настолько трусиха. В кабинет зайдет одна. Потому что заслужила. И потому что не сможет не заплакать, если Клим будет рядом.

Отче наш…

Есть ли у нее еще право молиться за себя?

— Евгения Савельевна? — Доктор вышел из кабинета и приглашающе раскрыл перед ней дверь.

Женя рывком встала с диванчика. И пошла вперед. Дверь за ней закрылась.

— Все нормально, — сказала Женя, выйдя из кабинета.

В руке она сжимала заключение. Клим не стал просить показать его сразу же, и она была ему за это благодарна: у нее пальцы свело.

Она оплатила прием, они вышли из здания и дошли до машины. В салоне Женя откинула голову назад и прикрыла глаза.

— Узловая мастопатия, — сказала она.

Клим все-таки забрал заключение, вчитался. Диагноз… Список препаратов… Все лечится медикаментозно. И впрямь ничего страшного!

— Ну так хорошо же! — едва не рассмеялся от облегчения он. — Жень, все, выдыхаем.

Выдыхаем. Вместе.

— Ага.