Черное озеро - К. Разумовская

— Вы, как старшая и, несомненно, самая красивая из сестер Романовых — перспективны.

— Амур. — Вновь подаёт голос мой ненаглядный похититель. Разумовский повторяет жест и продолжает:

— Вы могли слышать обо мне ранее. Для вас я не ношу фамилию, ибо у меня слишком много имен, говорящих за меня. Самые известные… — Амур прерывается, окидывает Малена злым взглядом. Тот закрывает рот, не успев проронить ни звука. — Зверь, Демон трех дорог, нецензурная брань, что я не произнесу вслух, ведь вы же дама. — Идэр поперхнулась слюной. Спираль из очистка падает мимо тазика. Разумовский обходителен и скользок. Разговор с ним походит на схватку со змеей. Извивающейся, готовой поразить цель за одно мгновение, но, по неясной причине, играющей со своей едой.

— Вы не путались с моим доблестным прихлебалой? — молчу, не зная, как ответить. Разумовский выглядит таким довольным, что вот-вот лопнет от счастья.

Я слышала его имя множество раз. За ним тянулись легенды. Кто-то считал, будто он — новая версия Костяной Послушницы, только прислуживал не Смерти, а Гневу. Поднявшийся из пепла во имя разрушения. Другие утверждали, будто он был одним из пантеона Новых Богов, наравне с Катериной и Константином. Слухи разные, но их объединяет одно — беспощадная жестокость Зверя.

— Я знаю кто вы.

Мой ночной кошмар скалится, обнажая ровные белые зубы. Ему явно по нраву моя осведомлённость.

— Знал же, что красота с умом два близких друга. — льстит он. — Если в вас есть предпринимательская жилка, то у меня к вам прелюбопытнейшее предложение о сотрудничестве. Надеюсь, вас не сильно огорчила не своевременная кончина Виндея Воронцова?

— Не огорчила. — честно отвечаю я. — Вы преступник. Разве я могу рассчитывать на взаимовыгодный союз?

— Все мы не без греха, Елена. Ваш отец прекрасный человек. Или ужасный. Как вам будет угодно?

Не успеваю ответить на хитрый вопрос, меня перебивает Мален:

— Амур, она не Елена!

Распутин подходит к столу. В воздухе повисает звенящая тишина. Лицо Зверя не выражает эмоций. Он смотрит на Малена, что не в силах скрыть сой страх и растерянность. Разумовский вздыхает и закатывает глаза. Потирает шрам на переносице и усмехается. Идэр убирает ножи со стола в сторону. Подальше от своего мужа. Спина покрывается мурашками.

— Кого ты привел?

Мален опускает взгляд. От Распутина, что, по первости, казался мне бесстрашным героем не остаётся ни следа. Удар рукой о столешницу. Такой резкий и громкий, что я подскакиваю на месте. Идэр от испуга задевает ножом большой палец. Кровь небольшим ручейком бежит по влажной руке и капает в таз.

— Смотри на меня, когда говоришь. — голос Зверя становится ниже. Распутин поднимает бесцветные глаза и неуверенно хрипит:

— Ее зовут Нева. Она одна из младших сестер Романовых. Самая младшая.

Амур цокает и глядит на меня. От былого азарта не остаётся ни следа. Одна ярость. Пожирающая, словно лесной пожар. Я стараюсь держаться отстраненно, не показывая ужас, что окутывает тело ледяными объятиями. Зверь слишком молод для того, кто держит всю страну в напряжении столько лет.

— Значит, самая красивая из сестер Романовых — вы. — Подытоживает Разумовский, слегка устало. С трудом выдыхаю. Амур потирает шрам на нижней челюсти и закусывает губы. Идэр промывает репу от крови, запихнув пораненный палец в рот.

— Вы отпустите меня? — с надеждой лепечу я, не успев подумать. Зверь едва заметно улыбается и отрицательно качает головой. Сердце сжимается в комок.

На что я вообще надеялась?

— Вы, должно быть, совсем юны и не знаете правил. Если я выкрал вас у отца и жениха, то не могу отпустить.

Он говорит со мной как с дурочкой, тоном, преисполненным снисходительностью. Мне даже по началу кажется, что он издевается. Но то ли тоска и усталость в глазах, то ли расслабившееся лицо заставляют меня передумать и принять его слова за доброту. Извращенную, но доброту.

— Мой жених давно мертв. Китмар видел наш побег и Мален… убил его. — голос предательски дрожит. Разумовский встаёт и подходит к окну. Его брюки и рубашка изрядно помялись. Он и сам выглядит помято. Слишком бледный, чересчур изуродованный. Как бы широко он ни скалился и ни лил мёд в уши, он всё равно выглядит так, будто готовится упасть замертво за ближайшим поворотом. Или, наоборот, только прошлой ночью выбрался из могилы.

Но также Зверь сочетает в себе учтивость и вежливость. Именно этого не хватает Малену — элементарных манер.

А еще Амур Разумовский самым известный головорез — напоминаю себе.

На кухне появляется новое лицо. Сухощавый загорелый мужчина в брюках и рубахе, висящих на нем как на палке. Карие глаза останавливаются на мне.

— Хастах, ты подслушиваешь? — Недовольно спрашивает Идэр, раскидывая куски репы и грибов по чугунному горшку. Парень кивает, не удостоив ее взглядом. Хастах проходит к столу, занимая место прямо перед Зверем, встав спиной к Распутину.

— Амур, Мален облажался.

От этих слов Распутин дергается, будто от пощечины. Зверь вскидывает брови, наблюдая за незваным гостем.

— Девка бесполезна. С Романова мы стрясем свою погибель, а Емельяновы не дадут то, что мы хотим.

Хочу возразить, но вовремя одумываюсь.

Может моя мнимая никчемность станет моим билетом на свободу? Или в могилу?

Амур смотрит на меня, восточный парень нетерпеливо продолжает:

— Продадим ее во двор, или помещику.

Внутри все трепещет от ужаса. Взгляд мечется между незнакомцами, ища хоть что-то, за что я могла бы зацепиться. Зверь недовольно цокает.

— Именно поэтому умственные тяготы были возложены на мои плечи. Вы, что один, что другой, не способны отличить голову от задницы. Я — не работорговец. — Последнее предложение он зло цедит сквозь зубы, поднимаясь на ноги. Будто одна только мысль о продаже женщины ему отвратительна. — С чего ты вдруг решил, будто я это одобрю?

— Она юная. — Загорелый парень вкладывает в это слово какое-то значение, интонационно выделяя его. Не сложно было догадаться, ведь юные светские девушки должны быть не только красивы и образованны, но еще и непорочны.

— Вы немного опоздали. Годы заточения сделали свое дело. — Слова вырываются жалкими хрипами, царапающими шею изнутри. Словно воспоминания с боем прорывают себе пусть наружу. Приходится приложить немало усилий, чтобы сдержать слезы. Амур подходит к Распутину. Медленно и тихо.

— Зачем?

Несмотря на тихий тон, кожа покрывается мурашками от угрозы, исходящей от Зверя. Одно слово, сочащееся гневом, меняет всё, переворачивая с ног на голову.

— Амур, не надо! — взвизгивает Идэр, но Разумовский не слушает её. Он хватает Малена за грудки