Эволюционируй или сдохни! - А. А. Птицын

— Эй, служивая, — нервно процедил оставшийся армянин, — ты его повяжешь или как? Или теперь всем можно морды бить?

— Ситуация требует разбирательства... Нужно...

— Да ты слепая тётка! — взорвался он. — Он моего брата в нокаут отправил! Где ваша полицейская совесть?

Я лишь презрительно скривился и сделал угрожающий шаг вперёд. Мой противник мгновенно переменился в лице — его показная бравада испарилась, стоило мне намеренно перехватить дубинку. Через секунду он уже тащил своего оглушённого собрата прочь, бросая через плечо невнятные угрозы. Вика издала странный вздох — смесь облегчения и досады. Я лишь многозначительно подмигнул ей — не стоит благодарностей.

— Бабуль, а бабуль! — вдруг раздался звонкий голосок Алёны. — А мы в поход идём! В лес! На целую неделю! Идите с нами!

Я машинально поднёс руку к лицу, но вовремя остановился — ребёнок есть ребёнок. Но вдруг в этот момент меня осенило. Баб Нина была хорошей бабкой и помогла мне сейчас, да и назвать её чужой, язык не поворачивается.

— Баб Нина, — обернулся я к старушке, — Может вы с внучкой с нами пойдёте? Мы к домику направляемся, там тихо и спокойно, да и безопасно.

Старушка удивилась моему предложению, но тут же, по доброте душевной, отказалась — кивнула на непутёвую внучку и девку, что пошла с ними в качестве защитницы. Вика нахмурилась. Изначально их группа собиралась просто добраться до соседнего города, где жила семья бабы Нины, и Вика хотела им помочь. Но мы с Колей стали уговаривать старушку идти с нами в безопасный домик — с такой пробкой до соседнего города можно было неделю плестись.

— Прости, сынок, — вздохнула Нина. — В такой час лучше быть со своими. Спасибо за заботу, но я попробую пробиться. Кто знает, может, к вечеру пробка рассосётся…

Я уже начал сокрушаться над её упрямством, как вдруг сюрпризы на этом не закончились. Где-то далеко впереди, за поворотом холма, что-то мощно рвануло — похоже, грузовик с цистерной. Затем грохот повторился, взрывы покатились вдоль пробки, один за другим, всё дальше и дальше. Я насчитал штук десять. Причина была неясна, но пока мы все молча наблюдали за чёрными столбами дыма, я поднял голову и заметил вертолёт. Модель разглядеть не удавалось, но, судя по воспоминаниям Николая, машина явно была военная.

Я ожидал чего угодно — обстрела, эвакуации, — но вертолёт просто завис в воздухе. И тогда раздался пронзительный, леденящий душу писк.

Все инстинктивно схватились за уши, пытаясь заглушить жуткий звук, будто ввинчивающийся прямо в мозг. Однако странности на этом не закончились: дно вертолёта вдруг вспыхнуло ослепительной звездой. Даже при ярком солнечном свете эта точка горела так, словно это было самое тёмное время ночи.

Я почти ничего не слышал, когда вдруг почувствовал резкий толчок в плечо. Развернулся — передо мной стоял Коля, стиснувший зубы до хруста. Он указывал в сторону холма, с которого мы спустились в пробку всего пару часов назад. Вдалеке мелькали чёрные силуэты — они набрасывались на машины и выбегавших из них людей.

И тут до меня наконец дошло. Кровь буквально застыла в жилах.

Собрав волю в кулак, я попытался крикнуть Коле, чтобы мы убирались отсюда, но товарищ лишь мотал головой, не разбирая слов. Пришлось снять руки с ушей, стиснув зубы от боли, и отчаянно замахать руками. Коля, наконец, понял. Он схватил меня за плечи, тряхнул и резко указал в сторону леса, беззвучно выкрикнув: «Валим!»

Парень рванул к своей семье, схватил сумки и, подталкивая всех перед собой, направился к деревьям. Я обернулся к бабе Нине — та, кажется, меньше всех пострадала от звуковой атаки. Я стал указывать рукой в сторону убегающей семьи, и активно жестикулировать. Старуха посмотрела на меня, поджала губы, кивнула и, ухватив Иру за руку, заковыляла вслед за остальными.

Я уже собрался бежать за ними, как вдруг осознал — отряд не в полном составе. Огляделся и увидел Вику: она лежала без сознания, бледная, будто неживая. Видимо, не выдержала этого адского писка. Был соблазн оставить эту заносу на земле, но мозг тут же прописал мне мысленного леща. Она либо умрёт под колёсами, либо от зубов зомби, а это слишком жестоко для меня. Сквозь стиснутые зубы вырвалось проклятие. Я подошёл к её миниатюрной фигуре, перекинул через плечо и, превозмогая звон в ушах, рванул догонять своих.

Глава 15

— Сэр, фиксирую активность заражённых в этом секторе, — отчеканил первый пилот, поправляя наушники. — Аппаратура работает без сбоев.

— Отлично, — кивнул Кобра, поднимаясь с кресла.

Он прильнул к иллюминатору, наблюдая, как из города к пробке тянется живая волна — сотни заражённых, медленные, но неотвратимые. Его пальцы привычным движением переключили частоту.

— Говорит «Гнездо», вызываю «Трутня». Приём.

В динамиках захрипело, затем пробился чёткий мужской голос:— «Трутень» на связи. Слышу вас.

— Докладывай. Диверсия на дороге прошла по плану?

— Так точно, — в эфире слышалось тяжёлое дыхание бойца. — Отряд заминировал и подорвал семнадцать грузовиков. Шоссе полностью заблокировано.

— Вас понял. Двигайтесь к точке эвакуации — вас подберут. Конец связи.

Не дожидаясь ответа, Кобра снова переключил частоту. Его холодный взгляд скользил по земле с высоты птичьего полёта. Задние ряды пробки уже исчезали под накатывающейся массой тел. Заражённые методично добивали оглушённых гражданских, и среди этой кровавой каши иногда мелькали более крупные, искажённые силуэты — мутанты.

Уголки губ Кобры дрогнули в подобии улыбки.

— Доктор, взгляните - наш эксперимент проходит успешно — произнёс Кобра, обращаясь к Юкову, сидевшему рядом в вибрирующем от работы винтов салоне — Как мы и предполагали, массовое заражение подарило нам богатейший материал для изучения. Мои люди уже отбирают наиболее интересные экземпляры для вашей лаборатории.

Глаза Валерия, покрасневшие от бессонницы, медленно поднялись на собеседника.

— Зачем? — только и смог выдавить он, сжимая дрожащие пальцы — Зачем вы это делаете? — Голос его сорвался на хрип — Я мог принять эпидемию в городе - всё ради науки, ради проекта... Но это? Намеренно отрезать пути к спасению? Обрекать тысячи на мучительную смерть?

Внезапным движением Юков вскочил, сбивая кресло. За долю секунды он оказался перед Коброй, вцепившись в его грудки дрожащими руками. Лицо учёного, обычно бледное и аскетичное, теперь пылало яростью.

— Вы превращаете науку в бойню!— выкрикнул он, чувствуя, как слезы бессилия жгут глаза. Сумасшедшие сутки