Основы человечности. Работа над ошибками - Екатерина Владимировна Шашкова

а весь студенческий отряд после этого ещё несколько дней вздрагивал от любого шевеления в траве, не оставлял палатки открытыми и тщательно проверял обувь, прежде чем засунуть в неё ногу.

— Вы это читали?

«Это» было произнесено ровно с той же долей настороженности и брезгливости, с которой Людвиг обычно говорил про своего отца, и очередное сходство заставило Тимура вздрогнуть.

— Читали, — не стал скрывать Людвиг. — Но не до конца. Так, пару страничек, а дальше у Тимура совесть проснулась.

— А можно… — Ксюша нервно сглотнула и с трудом отвела взгляд от тетради. Теперь она смотрела куда-то в стену, аккурат между Тимуром и Людвигом. — Можно вы прочитаете до конца, а потом перескажете основное? Или просто кто-то начнёт читать вслух, но если я скажу «хватит», то значит — хватит? Или… я не знаю. Придумайте что-нибудь.

— Да что с ним не так, с этим дневником? — Людвиг сцапал тетрадку и потряс ей в воздухе. — Он же не кусается! Это просто текст! И, сдаётся мне, вы оба прекрасно представляете, о чём в этом тексте говорится. Зачем такие сложности?

— Я не буду это читать! — выкрикнула Ксюша, сжимая кулаки.

Тимуру показалось, что она сейчас сбежит — хлопнет дверью или растворится в воздухе — но Людвиг ухватил девочку за руку, прижал к себе и тихо, без капли ехидства в голосе повторил:

— Он не кусается. Если хочешь, я прочитаю для тебя. Прямо сейчас, или завтра, или когда будешь готова. Только пообещай, что не станешь делать поспешных выводов. Мы не знаем, кто оставил этот дневник и зачем он это сделал: может, именно для того, чтобы выбить тебя из колеи, а может, наоборот, чтобы ты наконец-то успокоилась и перестала шарахаться от любых расспросов о родителях.

— Я не шарахаюсь.

— Ещё как шарахаешься, я же не слепой. Ну так что? Читаем?

Ксюша зажмурилась, уткнулась лицом в плечо Людвига и что-то неразборчиво пробормотала. Кажется, это всё-таки означало «да».

Дорогой дневник, часть 2

11 октября 2007 года

Д. сегодня пришла в универ в синяках. Пыталась их спрятать, конечно: косметика, блузка с длинными рукавами, тёмные очки… Правда, на улице было пасмурно, так что тёмные очки только внимание привлекали.

Ах да, совсем забыла написать — я же всё-таки поступила. Правда, платно. Мама мне выела весь мозг чайной ложкой через уши, но денег дала. Точнее, сначала кредит взяла, а потом денег дала. И теперь каждый день читает нотации о том, что я обязана буду эти деньги ей отдать, когда заработаю, и учиться должна лучше всех, и только попробуй не сдать хоть один зачёт, хоть одну лабораторную…

И как она так умудряется, что даже за хорошие поступки хочется не благодарить её, а кричать: «Верни всё как было и не смей мне помогать!»?

Вот честно, я уже и не рада, что поступила. Нервы дороже. А она ведь по ним ездит каждый день, каждый день, каждый день… Как будто заняться больше нечем!

Тем более что поступила я в итоге не на врача, а только на фармацевта — ну, на что денег хватило и где место было… Но, может, попробую потом перевестись. Говорят, если место освободится, то можно будет как-то досдать разницу по предметам… Но на лечебном обучение дороже. Значит, не только дополнительные экзамены сдать, но и доплатить?

Я, честно говоря, пока не очень разобралась со всем этим. Да и рано думать про перевод, учебный год только-только начался.

Ладно, я же совсем не про то хотела написать!

В общем, в универе сегодня столкнулась с Д. Мы на разных факультетах, так что в последнее время не очень много общаемся, но тут она выглядела такой грустной и побитой (во всех смыслах), что я, конечно, подошла спросить, что случилось.

А она на меня наорала.

Просто рявкнула: «Не твоё дело! Как же вы все меня задрали тупыми вопросами!» и дальше в том же духе. И сбежала. Не на пары, а на улицу. Я побежала за ней, как-то само по себе получилось, но недалеко от крыльца её перехватил какой-то мужик. Точнее, попытался перехватить. Сказал что-то типа:

— Ну наконец-то! Я уже и не знал, как тебя ловить. Может, хоть ты мне объяснишь, что произошло?

И она наорала на него тоже.

Это выглядело так странно. Мы же одного возраста, а тут взрослый человек… Почти старый, с сединой, с залысинами, с морщинами. Он даже не пытался с ней спорить, просто слушал, а она орала и орала про то, как её всё достало, и видеть она больше никого не хочет, и пошли все… далеко.

Поорала — и ушла. Просто подошла к остановке, прыгнула в первый же автобус (мне кажется, даже на номер не посмотрела) и укатила. А мужик этот стоял, смотрел ей вслед, и мне вдруг так жалко его стало. Он выглядел так, будто сейчас заплачет.

Я подошла к нему и сказала… не помню, что именно я сказала. Что-то типа:

— Извините, я могу вам чем-то помочь?

Он покачал головой и ушёл.

И мне кажется, он правда плакал.

14 октября 2007

Девчонки говорят, что Д. ушла из дома. Не в том смысле, что сбежала и теперь её ищут, а просто поругалась с родителями и ушла жить к какому-то парню. А синяки — это вроде как её отец руки распустил, когда они ругались.

Хочется, конечно, подробностей, но к самой Д. я теперь подходить боюсь. Не люблю, когда на меня орут, мне мамаши полоумной хватает. Пусть сама разбирается со своими проблемами.