Основы человечности. Работа над ошибками - Екатерина Владимировна Шашкова

— А она сама-то знала?

— Вряд ли. Она бы его прибила, если бы узнала. Или на деньги раскрутила. Но мама ей, видимо, ни имя не назвала, ни фото не показала. Так что по семейной версии мой папаша — просто некий безответственный гад, козлина, скотина и наверняка женат на другой. Ну, в целом портрет совпадает.

— Мы, кстати, не уверены, что это он. Судя по записям, они с Надей не… — Тимур чувствовал себя ужасным занудой и меньше всего хотел указывать на очевидное, но… — Они же не спали.

— Там ещё несколько страниц впереди. Успеют, — буркнул Людвиг. Из-за приоткрытой кухонной двери потянуло табаком.

— Ты хотя бы у меня в квартире можешь не курить?

— Могу. Но на лестницу я сегодня уже выбирался, и меня оттуда какая-то склочная бабка выгнала полотенцем. А к себе… тоже, конечно, могу ненадолго смотаться, но там боггарт злится, когда я курю.

— Не уходи! — вскочила с дивана Ксюша.

— Вот! И сестрёнка не отпускает. Кстати, я уже говорил, что у меня самая крутая сестра?

— Пока нет, — хмыкнул Тимур. — Так что докуривай и возвращайся говорить, пока она по тебе не соскучилась.

Всерьёз злиться на Людвига не получалось. Да и было бы на что злиться. Ну покурит в форточку, ерунда какая, люстра от этого не рухнет. Диана бы, конечно, высказала всё, что думает о курении вообще и прокуривании квартиры в частности, но её же здесь нет.

— Я уже соскучилась, — объявила Ксюша. — А что, правда самая-самая? Про Ингу ты так не говорил.

— Потому что Инга не самая. Она за меня драться не полезла, а ты — полезла. А позавчера ты мне, вообще-то, жизнь спасла. — Людвиг наконец-то вышел из кухни и резко сменил тон с шутливого на заботливый. — Ребёнок, ты как, в порядке? Только честно?

На слове «честно» Ксюша, уже открывшая было рот, закрыла его обратно. Помолчала немного, явно формулируя мысли, и наконец призналась:

— Не уверена. Мне странно. Зато теперь стало понятно, что со мной не так.

— В смысле «не так»? Всё с тобой так!

— Не всё. Я просто всегда думала: почему он меня бросил? Должна же быть хоть какая-то причина, да? Обычно же как: либо отец вообще не в курсе, что у него есть ребёнок, либо в курсе и сознательно от ребёнка отказался. И вот по бабушкиным рассказам выходило… То есть она же сама точно не знала, но, видимо, по каким-то маминым словам решила, что… В общем, она сделала вывод, что мой отец про меня знал, но я ему не нужна. И он действительно ни разу не появлялся в моей жизни, не пытался общаться и всякое такое. Но я никогда не понимала — почему? Бабушка считала: это из-за того, что он женат. А я думала: какая разница, женат или нет? Жене же не обязательно говорить о моём существовании, пусть она там сама по себе живёт. Но неужели ему совершенно не интересно со мной познакомиться? Не любопытно? Мне вот любопытно. То есть сначала было любопытно, а потом стало обидно. Потому что… Ну, раз я ему совсем не нужна, значит со мной, наверное, что-то не так. Значит, я какая-то неправильная и от меня у всех одни неприятности. Вот он сразу понял, что от меня будут одни неприятности, — и ушёл… — Ксюша говорила сбивчиво, торопливо, но при этом почти без эмоций. Точнее, на первый взгляд казалось, что без эмоций, но Тимур чувствовал: одно случайное слово, неосторожный жест — и эту плотину прорвёт. — Теперь-то всё ясно. Ему просто нужна была новая батарейка, а я — пустышка. Во мне нет магии. Поэтому про меня можно забыть и заняться своими делами. Я… ну, вроде как неполноценная. Бесполезная. Ненужная.

— Ксю, да ты что? — не выдержал Людвиг. — Прекрати глупости говорить! Ты самая лучшая! Ты умница! Он просто не заслуживает тебя.

— А мама?

— А что мама?

— Я ведь и ей не нужна. Иначе разве бы она меня бросила?

А вот эту часть истории Тимур знал. По слухам, разумеется. Но что сказать в утешение — понятия не имел. У него и раньше-то не получалось представить, как можно просто бросить собственного ребёнка. Оставить — и уехать. Исчезнуть на долгие годы. Не знать, что у тебя растёт такая замечательная дочь. Не интересоваться её жизнью. Не провожать в первый класс. Не обсуждать книжки. Не спорить из-за дурацкого молодёжного сленга и цветных волос. Не поздравлять с днём рождения.

Как? Как такое вообще возможно?!

Людвиг, видимо, тоже не мог понять — как? Он даже не попытался что-то сказать, только виновато улыбнулся и потянул новообретённую сестру к себе. Этот тактильный волчара явно считал объятия лучшим средством от душевной боли.

— Я пойду домой, — решила Ксюша, отстраняясь. — Поздно уже.

— А дневник? — Тимур кивнул на тетрадку.

— Оставьте у себя. Только не открывайте без меня, ладно? Завтра дочитаем. А то вдруг бабушка найдёт… Да и я не… Не хочу одна с ней… — Плотина явно доживала последние секунды. Ксюша часто заморгала, отвернулась к стенке…

— Ксю! — окликнул Людвиг.

…и исчезла.

* * *

— Не хочешь её догнать? — спросил Тимур, изучая возникшую пустоту. — Если я правильно понимаю механизм ваших перемещений, она должна сначала к боггарту попасть, и уже оттуда — к себе домой?

— Да, но… — Людвиг плюхнулся на диван и прикрыл глаза. — Мне кажется, ей сейчас надо побыть одной. Выплакаться, может… Стенку кулаками побить. Поорать на пауков. Да и чем я ей помогу? Она ведь всё правильно сказала: без магии она для этого — пустое место. Меня он тоже только ради дармовой энергии сюда привёз. Думаю,