Часовой: Курсант - Дейлор Смит

лазеры, словно пытались прожечь в моих доспехах дыры. — Эти олухи со стены приняли тебя за Часового. Но я не вижу на твоем панцире знака принадлежности к одной из Страж. Из чего могу сделать вывод, что либо ты курсант, либо кто-то из состава Академии.

Похожий на монаха человек позволил себе сомневающуюся полулыбку, что не ускользнуло от улыбнувшегося в ответ Врангеля. Вооружённые мушкетами молодчики даже не дрогнули, продолжая тыкать в меня стволами. А меня задавать себе вопросы: чем заряжены их аркебузы и способны ли они продырявить мои латы? В любом случае я счел за лучшее пока не раскрывать пасть, а дать выговориться коменданту.

— Но я не верю не в одно из собственных предположений, — с деланным разочарованием вздохнул седой. — Вон даже Велимир не верит, а он у нас очень доверчивый человек. Для курсанта ты доспехами не вышел. Они явно боевые. Но без опознавательных символов, значит, ты нигде не служишь. Скорее всего ты впрямь из Академии. Но вот в чем загвоздка, мне кажется, что я узнаю эту броню. И она так же не может принадлежать тебе. Особенно учитывая, что на калеку ты не похож, а доспехи явно сделаны под человека с одной только рукой. А я знаю, как ни странно, того, кто подходит под это описание. Старина Фляйшер, мастер-сержант в Академии Часовых. Но ты это не он. И в любом случае, что ты делаешь здесь? Один, и в таком довольно потрёпанном виде? Сможешь ответить на эти вопросы? И заставить нас успокоиться?

Я осторожно, с жужжанием приводов поднял руки и, облизнув пересохшие губы, прогудел:

— Можно снять шлем?

— Нужно. Я хочу убедиться, что не произошло божьего чуда и мой старый знакомый Фляйшер не отрастил себе новую лапу.

Вместо ответа я свинтил с брони шлем и с облегчением вдохнул. От высоких крепостных стен падала густая прохладная тень, с легкостью накрывая нашу собравшуюся компанию. При виде моего милого невинного лица брови Врангеля удивлённо вскинулись.

— Ну что ж, юноша бледный, со взором дрожащим… Поздравляю, на тварь с иной стороны ты точно не похож!

— Не мели ерунды, — фыркнул одетый в балахон лысый привратник. — То, что это человек, я почуял ещё со стены. Но я так же чую на нем Запретные руны.

Почуял меня? Значит, не зря мне показалось что этот, как его, Велимир, очень смахивает на колдуна. Мушкеты чуть приподнялись в натруженных руках стражников. Началось! Думаю, идентифицировать мою личность для этих ребят не составит большого труда. Кажется, в определённых кругах моя фамилия довольно популярна.

— О, даже так? — Врангель с новым интересом уставился на меня, раскачиваясь на носках сапог. Судя по всему, он абсолютно никуда не спешил. Как и не спешил гостеприимно впускать меня за городские ворота. — Кто ты? Почему на тебе доспехи Фляйшера? И откуда ты выполз?

— Я курсант Академии. Альрик… Безродный, — скрипнув зубами, я продолжил: — Я был приписан как курсант к воздушному кораблю «Циклоп». Мы сдавали экзамен в Скобелеве. На обратном пути подверглись нападению иных тварей. Сержант погиб, упав с корабля. Я свалился вслед за ним. Мне повезло. Я пошёл через болото и пустошь, и возвращаюсь в Столицу. Больше мне нечего сказать.

Вооружённые мушкетами стражники переглянулись. Велимир, сунув сложенные на груди руки в рукава балахона, как казалось, резко потерял ко мне интерес. Но вот Врангель… В его глазах, умных и жестоких, начала разгораться ненависть. Он обаятельно улыбнулся, поправил рукоять меча, тронул пистоль, подошел ко мне поближе и сказал:

— Неплохая сказка. Даже очень. Я, можно сказать, проникся… И знаешь, я бы даже первый принял тебя в объятия и проводил в караулку. Налил бы прохладного пивка и вызвал местного бригадира Часовых. Но вот в чем загвоздка… Я не очень тебе верю. И знаешь почему?

— Догадываюсь, — процедил я, сверху вниз глядя на коменданта.

— О, даже так? — Врангель потер затянутые в кожаные перчатки ладони. — Умный мальчик. Если бы мне это рассказал кто другой… Но не отродье предательского Рода… Не ты, сукин сын. Альрик Безродный… Среди Часовых только одна семья носит такую громкую фамилию! Ваша. Та, которая продалась Ведьмам! Так может, мой старый приятель Флейшер погиб при совершенно иных обстоятельствах? А не при тех, о которых ты нам тут так складно напел?

Я выпрямился во весь рост. Мне показалось, что все десятки килограмм брони начали на меня давить невыносимо тяжёлым грузом. Каждое слово коменданта отзывалось внутри меня вспышками притупленной боли.

— О, я вижу, ты разозлился! — Врангель негромко рассмеялся. — Не надо мне тут говорить, что сын за отца не отвечает. Я не знаю, как тебя терпят в ваших рядах, но по мне я бы давно пресек ваш Род на корню! Благодарите бога и его Императорское величество, что вашему поганому предательскому семени ещё позволяют коптить небо! Ладно, в холодную его!

Велимир озабоченно переспросил:

— Ты уверен? Вроде все сходится. Он безобиден. Конечно, пошлем запрос в Академию, но…

Злобно зыркнувший на меня комендант рыкнул:

— Уверен. Задержим до выяснения всех обстоятельств. Пусть посидит на нарах. Я и пальцем не пошевелю, чтобы облегчить его участь. Пусть с ним другие разбираются. Отчего это он выжил там, на границе, когда погиб такой матерый волчара, как Фляйшер? Ты об этом не подумал? Предатель — это навсегда, Велимир. Это в их поганой крови!

Мне захотелось вцепиться в глотку этому человеку. Я с трудом обуздал свой гнев. Если я сейчас вспылю, сделаю себе только хуже. Пусть. Пусть тащат меня, куда хотят. В любом случае мне бояться нечего. Разберутся. При любом раскладе меня должны будут сдать на руки Часовым, которые, как выясняется, в Кромлехе имелись. Ну а там, скорее всего, мне поспособствуют вернуться в Столицу.

— Надеюсь, ты не против? — с преувеличенным участием обратился ко мне Врангель. — Воспользуешься нашим гостеприимством, сынок?

— Всю жизнь мечтал, — разлепил я губы.

Врангель с презрением плюнул мне под ноги.

— Обрати внимание, что на тебя нацелено два ружья. А мои молодцы стреляют очень метко. Враз превратят твое недовольное дворянское личико в штрудель. Мастер Велимир не зря носит звание Мага второй ступени, что само по себе о многом говорит. Поэтому советую не дёргаться и молча следовать за нами. Посидишь в кутузке, остудишься. Заодно избавишься от своих железок. Они, смотрю, тебе очень жмут!

* * *

Ни разу в жизни не сидел в камере. Впрочем, в этом мире я только и делаю с момента своего здесь появления, что испытываю на своей шкуре все новые