Мятежная любовь - Евгения Телицына

Верховный открыл ее и пропустил меня вперед.

Хм, мы оказались в помещении чем-то напоминающим бани из исторических хроник людей. Стены, пол и даже потолок из грубого камня «украшены» массивными деревянными балками. Окон не было. Свет шел от неразличимой системы освещения, скрытой в клубах пара, поднимавшихся от одного из двух бассейнов.

— Тебе не помешает привести себя в порядок. Раздевайся. Сменная одежда на скамье у левой стены.

Я недоуменно посмотрела на Сатану. Ванна? Серьезно?

— Предлагаешь устроить тебе бесплатный сеанс стриптиза? — изобразила недовольство. — И не мечтай.

А у самой неожиданно пошли мурашки по спине от предвкушения. Перед глазами появилась картина: Верховный на огромной кровати в одних брюках, а перед ним я, медленно двигаюсь в танце, стягивая с себя узкое короткое платье…

Леший, Инга, возьми себя в руки!

Я тряхнула головой, отгоняя ведение.

— Считаешь, что сможешь меня чем-то удивить? — ответно уколол Сатана, вопросительно изогнув бровь.

Демоны, с каких пор грубые мужики со скучающим выражением лица стали настолько сексуальными? Может у меня этот… Как же люди это называют… «Стокгольмский синдром»?

Проигнорировав его шпильку, я отошла к скамье и начала раздеваться. Что бы этот мужлан ни говорил, следил он за мной с интересом. Во взгляде читался голод, поразивший меня сильнее, чем решение разрешить мне помыться.

Раздевалась я демонстративно медленно. Пусть смотрит, если хочет. Я и так уже опозорена. И мне все равно не выйти из этого замка живой.

Закончив, нырнула в горячий бассейн. Вода оказалась не просто горячей. Меня словно кипятком обдало!

Но меньше, чем через минуту, я привыкла. Вода уже не обжигала, а мягко ласкала уставшее тело.

Я позволила себе расслабиться и выплыла на середину неглубокого бассейна. Хотя как неглубокого. В центре меня скрывало полностью.

Я раскинулась звездой, позволяя воде успокаивать и нежить. Демоны, как же хорошо… Не смущало даже то, что Сатана продолжал наблюдать за мной.

А он наблюдал. Сквозь клубы пара я не видела выражение его глаз, но чувствовала пристальный взгляд. Чувствовала, что он изучает мое тело, медленно осматривая каждый сантиметр кожи. О таком говорят «смотрит так, что хочется прикрыться». Настолько интенсивно, настолько многозначительно… Но все же меня это не смущало. Мне было даже приятно…

Плескалась я долго. И Верховный меня не торопил. Только смотрел, прислонившись к стене.

Наконец я перебралась во второй бассейн. Холодная вода тут же впилась в тело тысячей ледяных иголок. Даже дыхание перехватило.

А потом вновь стало так хорошо…

Я лениво доплыла до бортика, положила голову в удобную выемку и прикрыла глаза.

Можно я останусь тут навсегда? С детства люблю воду. Не столько плавать, а сколько просто находиться в ней. Возможность расслабиться в ванной всегда была для меня высшим удовольствием…

Я не услышала, как он подошел. То ли мощный Верховный умеет передвигаться тихо, как кошка. То ли я настолько забылась. Но я, правда, не услышала его шагов.

Очнулась, только когда неожиданно нежные пальцы начали массировать мой затылок.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась, не надеясь получить ответ.

Он и не ответил.

Какие-то время просто массировал мою голову, шею, плечи. А я таяла под умелыми руками.

— Знаешь, Верховный, если это очередная пытка, то я готова терпеть такие издевательства хоть каждый день, — прошептала я, чудом сдержав стон удовольствия.

— Я подумаю над этим, — усмехнулся он.

Его голос, сейчас звучащий чуть хрипло, заставил толпу мурашек протанцевать по моему телу.

— Скажи-ка мне вот что, заговорщица, если ты ничего не знаешь о составе вашей банды, зачем ты вообще в нее вступила?

— Я уже отвечала на этот вопрос, — лениво откликнулась я, — но если тебе нравится повторяться… Я считаю устройство Ада несправедливым. Много сил у вас, мало у нас. Четкая система наследования, распределения… Какое-то людское средневековье, а не царство сильнейших мира сего.

— Да-да, а мы цари-деспоты, — одна его рука вернулась к основанию моей шеи. — Хорошо. И вот что я подумал. Тебе ведь кто-то рассказал об идеях заговорщиков.

Я напряглась. Но лишь на мгновение. Демонов массаж Сатаны ужасно мешал сосредоточиться.

— На заборе прочитала.

— И как зовут этот забор?

Отвечать не хотелось. Я так радовалась, что все прошлые допросы он не затрагивал эту тему. Парень — простой курьер и ни в чем не виноват. Но разве Сатана в это поверит?

Я шумно выдохнула и нехотя буркнула:

— Его зовут Каир.

— Продолжай, — вторая рука Верховного начала скользить по моей ключице.

— Я видела его один раз.

— И этого хватило для принятия решения? — пальцы чертили ленивые круги на моей коже, то ближе к шее, то практически на груди.

Леший, это ужасно отвлекало и… возбуждало.

— Хва… хватило.

— Как вы связывались после? — пальцы скользнули ниже, и я поперхнулась вздохом.

— Через… сообщения… на наруче…

— Как же я сразу не догадался.

Его ладонь сжала грудь, и я не сдержала стон. Верховный мягко поглаживал, аккуратно пощипывал и нежно массировал. А я с трудом соображала, что происходит. Хотелось одного, чтобы он не останавливался. Чтобы пошел дальше. И потушил пламя, разгоревшееся внизу моего живота.

— Подними руку с наручем, — хрипло шепнул Сатана.

Голос выдавал его с головой. Пусть мой мозг затуманен желанием. Но я слышу, что и он поддался.

Я подняла руку. Верховный, не прерывая ласок, щелкнул пальцами над браслетом, шепнув команду, которую я не расслышала.

И в воздухе появилась вся наша переписка с Каиром.

От удивления я чуть под воду не ушла. Сатана успел меня подхватить.

— Но сообщения же не сохраняются! Исчезают сразу после прочтения, — воскликнула я, тут же позабыв о своих непристойных мыслях.

— Я не был бы владыкой гнева, если бы не имел в арсенале парочки фокусов, — улыбнулся Верховный.

Еще одна команда, и его наруч блеснул красным.

— Сатана, этот парень ни в чем не виноват! Пожалуйста! — мне не хотелось умолять его. Но я готова была на что угодно. Каир ничего такого не сделал.

— Возможно, — мягко ответил Верховный. — Но он вполне может вывести меня на тех, кого я ищу.

Владыка гнева отпустил меня и отошел. Но я успела заметить мелькнувшее в его глазах сожаление.