Предатель - Энтони Райан

«Проникают?», спросила Сильда, чуть изогнув губы и подняв брови, тем самым демонстрируя, что мы добрались до сути её урока. «Или их приглашают?».

Эвадина снова застонала, и в этом звуке теперь прозвучали вопросительные нотки. Она дёрнулась, замерла напротив меня, и её глаза, встретившись взглядом с моими, расширились от удивления. На миг там словно застыло обвинение, а морщинка на лбу и чуть поджатые губы могли даже означать упрёк. Но это выражение быстро исчезло, сменившись томной улыбкой, и она легла щекой мне на грудь. Ощущение её кожи, тёплое, мягкое и чудесное, принесло свежий позыв похоти, как и её упругая, мускулистая плоть, усеянная листьями и грязью. Сколько времени мы вот так сплетались на земле?

Пытаясь проанализировать подробности этого события, я понял, что оно прошло в похожем на сон вихре высвободившихся желания и замешательства. Хотел бы я приписать какой-либо форме мистического воздействия или временному помешательству акт соития, которому предался, словно зверь, возле убитого старшего священнослужителя, чья кровь до сих пор скатывалась по моей коже. Однако к этому времени ты, мой самый уважаемый читатель, уже знаешь, что я никогда не стану оскорблять тебя примитивной ложью. Отвратительная, неприкрашенная правда заключается в том, что Воскресшая мученица Эвадина Курлайн и я соединились в добровольном, пусть и перепачканном кровью, союзе, и я не стану уклоняться от всего, что произошло дальше, делая вид, будто это не так.

— Нам надо… одеться, — сказал я, хотя мне и не хотелось, ведь ощущение от неё было сильнее любого наркотика.

— Да, — согласилась она, положив голову поудобнее, и провела пальцами мне по лицу. — Надо…

«А как же Малициты?», другой голос задал другой вопрос, на этот раз невысказанный. Голос, от которого я отшатнулся, и убедил себя, что в нём слышна гнусная и очевидная ложь. Теперь я вспомнил, как смеялся над ним поначалу, а потом как меня отрезвило серьёзное выражение его лица. Я тогда только что закончил повествование, которого он так жаждал, рассказав о событиях своей жизни вплоть до момента нашей мистической встречи, закончив его признанием в горячем желании вернуться к Эвадине.

«Несмотря на них?», спросил он. На его лице было написано осуждение и озадаченность. «Несмотря на то, что ты знаешь, кто она?».

«Действительно, её миссия — это извилистый и сложный путь», начал я, но он нетерпеливо закачал головой.

«Я не о том». Он наклонился ко мне и разглядывал моё лицо, пока его глаза не расширились от понимания. «Ты ещё не знаешь», прошептал он. «Конечно».

«Не знаю что?», спросил я. Шум ярости и безумия снаружи всё приближался, и становилось ясно, что времени у нас мало.

«То, что ты мне рассказал», ответил он, а потом вздохнул, закрыв глаза. «То, что ты сказал мне касательно истинной природы Эвадины».

Я уставился на него, озадаченно, и в то же время испуганно, не смея его переспрашивать, но он всё равно заговорил.

«Эвадина», сказал он, «служит Малицитам».

При звуках рога она, наконец, приподнялась и заворчала от досады, услышав далёкий, но безошибочный призыв. «Охотничий рог», понял я. «Но кто на кого охотится?»

— Интересно, куда делся Улстан, — усевшись, вздохнула Эвадина, и оглянулась в поисках своего боевого коня. Заметив, что тот нюхает куст можжевельника в дюжине шагов от нас, она поднялась на ноги, отряхивая листья и грязь с обнажённых боков. Вид её тела — бледного, но местами красного — породил очередную волну неразумной похоти, и я заставил себя отвести взгляд. Который, к несчастью, тут же захватила обесцвеченная, обвисшая пустота лица светящего Дюрейля.

«Главный священник королевства», подумал я. «Самый громкий голос на Совете светящих, убитый Воскресшей мученицей, чья легенда основана на лжи…»

— Элвин. — Я посмотрел на Эвадину, которая разглядывала меня с выражением сдерживаемого раздражения. — Одевайся, — добавила она, натягивая через голову чёрную хлопковую рубашку.

Снова прогудел охотничий рог, теперь уже ближе, и следующие несколько мгновений я судорожно одевался. К счастью, это получилось быстро, поскольку после пленения и побега из Жуткого Схрона я остался в одних штанах, рубашке и сапогах, вдобавок к портупее и разному украденному оружию. Эвадина же сюда приехала в доспехах, и ей потребовалась моя помощь, чтобы застегнуть всё в какое-то подобие порядка, прежде чем по лесу эхом разнёсся звук приближающихся лошадей. Застёгивая последний понож, я удивился, что снять всё это удалось будто бы мгновенно.

Лишь завидев лошадей со всадниками за деревьями, я достал свой похищенный фальшион — в крепости размещалось больше семидесяти солдат из войска Совета, и разумно было предположить, что некоторым удалось сбежать от атаки Эвадины. Однако знакомый блеск голубых доспехов заставил меня опустить оружие.

— Уил! — крикнула Эвадина, приветственно подняв руку. В ответ капитан Верховой роты Ковенанта пришпорил лошадь, а следом за ним ехало ещё шесть всадников. Пока они подъезжали, мой взгляд снова скользнул к убитому светящему.

— Нарушитель законов, — сказала Эвадина, и я, обернувшись, увидел, как она с серьёзной уверенностью смотрит на меня. — Законов, установленных Ковенантом и Короной. Он заслужил смерть.

— Я знаю, — тихим голосом ответил я, потому что Уилхем остановился и спешивался неподалёку. — Но всё равно, прошу тебя, позволь своему писарю сплести небылицу. Правда нам не поможет.

Она нахмурила лоб от досады, как человек, уверенный в своих убеждениях, но вынужденный обманывать. Всего лишь мимолётное выражение лица, слетевшее в мгновение ока, но я думаю, что это была последняя настоящая уступка Эвадины Курлайн перед разумными доводами. Вскоре восходящей-королеве уже не придётся прикрывать трусостью свои преступления, поскольку для неё они вообще преступлениями не являлись.

— Хорошо, — прошептала она. — Плети, любимый.

— Эви. — Уилхем стянул шлем с головы и, пуская пар изо рта, озабоченно посмотрел на грязное лицо и доспехи Эвадины. — Ты ранена?

— Ни единой царапины, — заверила она его.

— Я тоже в порядке, — сказал я. — Хотя царапин полно.

Уилхем удивлённо ухмыльнулся, осматривая меня, и покачал головой.

— Я сказал ей, что ты наверняка ускользнёшь из любой западни без нашей помощи. — Его весёлость исчезла, как только он заметил тело светящего. Несмотря на всё время, проведённое подле Эвадины, Уилхем никогда не был особенно набожной душой, но даже он побледнел от того, что узрел. — Это…

— Да, — закончил я. — Мы со светящим Дюрейлем вместе были пленниками в Жутком Схроне. Его туда заманил восходящий Арнабус — тот мерзавец, который вёл судебный процесс в