Академия преемников. Кощеев не убивать! - Александра Логинова

— Ты вполне зряча и умна. Что-то еще?

— Нет, — истерично хохотнула она. — Иди! Давай, иди одна, будь рядом с моим… — в ярких голубых очах стояли слезы.

— Прислушайся к царевичам. Какой мужчина захочет выглядеть проигравшим в глазах девушки? Если он победит, придет к тебе с триумфом. Если нет — лучше тебе остаться в сторонке и подождать выигрыша, иначе вы оба проиграете. А перед сестрой лажать не стыдно.

Царский солидарный хмык звучал вполне убедительно. Богиня опешила, почувствовав дурноту, — красные пятна стыда покрыли щеки, шею, лоб девушки, осознавшей свою ошибку. Мы обе вспыхнули, только мой стыд Фрида сочла гневом.

— Извини, — охнула она. — Пожалуйста, не сердись. Не знаю, что на меня нашло! Наверное, схожу с ума.

— Ничего, — я опустила голову, ощущая кислый привкус лжи во рту. Сердце скукожилось от тяжести.

Почему «лжи»? Все давно прошло, мне нечего стыдиться. Даже мудро-ироничный взгляд Полоза не заставит алеть еще сильнее. Свалив в сумку треть лекарственных зелий, я сунула в волосы шпильку, заткнула за рукав иглу и с сомнением покосилась на дважды трофейный маузер.

«Бери, вдруг не помер», — шепнул Сенька, невинно поглядев на Фриду.

Тщательно заперев дверь снаружи, чтобы ни одна мышь не выскочила до моего возвращения, я отправилась вниз, на ходу сочиняя объяснительную. Ректора на мякине не проведешь, за любой обман линчует своим ледяным взглядом. Даже бабушка его уважает, слегка страшась, — она еще бегала простоволосой девчонкой, когда наш ректор уже наводил ужас на первые цивилизации.

— Извини, Яга, хочу убедиться, — окликнули сзади.

За спиной стоял Тристан, сын Титании. Легко выбравшись из запертой комнаты, эльф щелкнул затвором новенького «Глока», целясь ниже моего лица.

Дуло с глушителем бесстрастно нашло цель, и в коридоре тихо хлопнуло. Не успела я отшатнуться, как пуля оцарапала плечо, разорвав хлопковый рукав сарафана.

— За это я поквитаюсь с тобой позже.

Фей кивнул, неотрывно смотря на белую кожу с глубокими царапинами. От давления девятого калибра плечо наливалось синяком, отдаваясь резкой болью, но… Рваная ссадина осталась сухой, принявшись срастаться на глазах.

Мог просто спросить! Подлец, пусть заново штукатурит стену, объясняя домовым, откуда в ней пулевое отверстие.

В отличие от невинного Кощея, способного умереть впервые даже от простуды, жрицу Жизни прикончить трудновато. Измотать, лишить Слова, обескровить — да, но умертвить сложно. Человеческим колдунам удалось создать машину, выкачивающую из меня колдовскую и жизненную энергию, только это больше аппарат мучительной пытки, нежели гильотина.

Не веря мнимой тишине Приграничья, я рванула в Ленинградскую область, вызывая колдовское пламя. Бесполезно, ни искры! Надо было метлой погнать дурака к старшим и выложить им все до последней буквы. Кроссовки синхронно отпечатались в замерзшей грязи песчаной косы. Стылый воздух человеческого мира мгновенно пробрал до костей, вызывая непроизвольную дрожь рук. Куда идти?

— Клубочек, вернись к хозяйке, — жалобно позвала я, обнимая себя за плечи.

Отчего-то стало тоскливо, будто декабрь поселился в груди, выстуживая легкие. Кощеевская инициация — она как перепад атмосферного давления, вызывает боль суставов и сильное желание напиться. В мире станет больше на одного полноправного жреца Смерти, счет почти выровняется, только я останусь не у дел. Моя истинная сила придет с материнством.

— Попался, гаденыш, — лохматый красно-синий комок заклинания прыгнул в руку. — Разбавлю тебя собачьей шерстью и свяжу пояс, чтобы неповадно было уходить с первым встречным.

Клубок обиженно подпрыгнул, протестуя против «встречности» Константина. Завертевшись вокруг оси, путеводное заклинание соскочило обратно на землю, взявши курс южнее, вдоль холодных вод залива.

Мчась за клубком чар, я планировала спрятаться между деревьев, удобных для обзора за сражением. Спустя триста метров стало ясно, что никаких звуков серьезной драки не слышно. Куда там, даже ругани и спора нет, только равнодушный плеск волн, ломающих первый лед. В небе отчаянно вскрикнула птица, закладывая вираж над первыми прибрежными булыжниками, сменившими заснеженный песок.

— Опоздала? Битва кончилась? — я подпрыгнула вслед за клубочком, приземлившись на ближайший валун.

При виде черных промокших одежд внутри вс оборвалось. На грязном кафтане не осталось других цветов, зато белые шапочки на камнях щедро окрасились свежей алой кровью. Мертвец белее снега лежал лицом к облакам, отбрасывая ресницами тени на худые щеки. Я подошла деревянной походкой ближе, уставившись на Константина абсолютно бессмысленным взглядом.

Умер? Взаправду мертв?

— Эй, — кроссовок, занесенный для пинка, остановился. Опустившись на корточки, я протянула руку, потрогав мягкие темные пряди. — Ты уже остываешь. Просыпайся.

Под негнущимся воротником, промокшим от крови и снега, нашлась причина кровопролития — глубокая рваная рана на горле. Ошметки плоти свисали с шеи, превратившись в твердые, покрытые инеем кусочки. Такой же иней расцветал узорами на скулах Кощея, давно обязанного воскреснуть.

Дрожь, сотрясающая мои руки, медленно прошла. Вцепившись в мокрый кафтан, я изо всех сил потянула его на себя. Тощая жердь казалась неподъемной, налившись свинцом.

— Вставай, — оторвать от земли тело не вышло, только приподнять. — Вставай сейчас же!

Отказываясь верить, я зажала ладонью рот, чтобы не закричать. Матушка Макошь, почему он не просыпается? Как только наступает клиническая смерть, жрец Смерти делает первый мертвый вдох, окончательно превращаясь в неупокоенного мертвеца. Инициация меняет наследников нави, делая их характеры еще более скверными. Так где мой невыносимо вредный антипод? Почему вместо него на камнях лежит колдун без пульса и дыхания? Так не бывает.

Ладони распахнули кафтан, вырвав пуговицы с мясом, и нырнули под рубашку. Мамочки! Все тело в мелких порезах, испачкавших черный атлас бордовыми пятнами. От ран отчетливо несло талой водой, застывающей каплями на впалом животе.

— Ты пришел ко мне во сне, молвил скупо… — голос, забормотавший заговор, стих. Потерянную кровь не остановишь, пара литров уже смешалась со снегом.

Потрогав пальцами выпирающие ключицы, я сосредоточилась на костях. Переломов нет, замечательно, иначе петь миру панихиду, а мне — в петлю. Не самоубиться, так побыть главным украшением похорон, — потеряла коллегу во цвете лет, бездарная ведьма.

Откликаясь на вершащуюся трагедию, мир тяжело вздохнул и задрожал. В пяти метрах левее земля начала мелко трястись, покрываясь трещинами. Из крупной прорехи выскочили два беса размером с кошек, кинувшись к хозяину.

— Нашли! Слава нави, отыскали! — нечистые со слезами на глазах протянули лапы к царевичу. — Подземный алтарь…

— Не ревите, говорите прямо, — я гаркнула на чертей, желая отвесить обоим подзатыльники.

— Алтарь царского рода испорчен! — всхлипнул бес. — Кто-то испортил руны бессмертия царевича. Ее царское величество отправила нас искать наследника. Вся навь ходуном ходит! Дворец рушится, его величество удерживает Мару Словом.

— Передайте ее величеству, что… — речь давалась с огромным трудом. — Царевич уже идет в навь.