Самый опасный человек Японии - Александр Накул

Купить для знаменитой подруги прекрасную одежду или изысканную мебель для дома этим людям так же просто, как вам — купить для очаровательной девочки из параллельного класса букетик цветов или билет на недавно вышедший фильм с той самой Сэцуко Харой.

Конечно, таких людей немного в любой стране. Ну и актрис у нас знаменитых тоже немного. И не надо думать, что они платят за дружбу, становясь чьими-то содержанками. Обычно у настолько богатых людей уже и так есть любовница, которая состарилась вместе с ними и понимает их как никто.

Просто вам, оголодавшим и циничным по молодости, ещё не совсем понятно, какое волшебное влияние оказывает на человека искусство. В искусстве всегда есть какая-то тайна, что-то притягательное, что-то возвышенное. Не забывайте, что даже театр кабуки основан не какой-то там куртизанкой и даже не профессиональной танцовщицей. Он основан жрицей, искушённой в магии и ритуалах. И до сих пор очень многим людям кажется, что быть возле человека искусства — это быть возле самих богов, сколько бы их ни было и как бы их ни звали?

Я не очень разбираюсь, почему так происходит. Изнутри это ещё непонятнее, чем снаружи. Но если кто-то в этой комнате может мне объяснить, для чего человеку искусство, хотя он заведомо может выжить и без него, я думаю, нам всем будет интересно это послушать.

Кимитакэ покопался у себя в голове и, к немалому удивлению, обнаружил, что по этой теме у него там совершенно пусто, хотя он определённо что-то об этом читал и даже думал, что с помощью этого получится соединить идею каллиграфии как письма красивого с идеей каллиграфии как письма магического. И вот магия есть до сих пор, а теории так и нет.

— Ну, европейские философы строили разные догадки на этот счёт, — продолжала гейша. — У многих были целые системы, каждая из них по отдельности довольно интересная. Ну, по большому счёту, все они противоречат друг другу и ни одна из них не объясняет всего. Всё дело, как я думаю, было в том, что сами эти мыслители были от красоты довольно далеки и не отличались не то что красотой слога, но даже его ясностью.

А если вспоминать о том, что говорили по этому вопросу сами творцы? Я навскидку вспомню только известное предисловие Оскара Уайльда к его роману. Вы помните его последнюю фразу о том, что всякое искусство совершенно бесполезно? Ну а перед этим он ещё много говорит о том, что единственное оправдание художника — это удовольствие, которое он получает от процесса. То есть о бесполезности не в том смысле, что искусство не может ни на что пригодиться, а в том, что оно настолько свободно, что его предназначение как раз и нельзя определить никаким образом. Ни в двух словах, ни в двух томах, ни даже по-французски. Искусство всегда будет и выше, и шире, и глубже любого определения.

Уайльд весьма примечательно строит свои предисловия. Оттуда нельзя вырывать отдельные предложения, и весь смысл в том, что они расписаны по контексту и как бы дополняют друг друга. А последняя фраза, скорее, должна шокировать читателя, чем что-нибудь пояснять.

Можно сказать, что искусство похоже на океан. Нельзя сказать, что океан нужен для чего-то конкретного. Слишком он большой, слишком бездонный и слишком много всего в себе скрывает. Там есть и морские гады, и далёкие острова, и возможность путешествовать по всему миру. А ещё он очень опасен. Но нам никуда от него не деться.

Мне нравится такой ответ. Определённости он не выносит. Но искусство потому и искусство, что убегает от любой определённости.

Есть много разных видов и форм искусства. В некоторых из них вполне допустимо скрывать артиста от публики — а в других только артиста и показывают. Например, нам не очень интересно, как выглядит человек, который режет для храмов деревянные скульптуры. Внешность писателя, его образ жизни тоже не очень важны. Хотя претендующие на подлинно высокое искусство авторы, конечно, превращают свои сочинения в подобие дневниковых записей и очень подробно рассказывают о своих мыслях и переживаниях. Но, опять же, внешность автора не очень важна. А сам процесс написания стихотворения или романа для нас вообще не очень интересен, если мы сами не стремимся сочинять.

Мы с моим мужем на уроках французского языка изучили несколько биографий Александра Дюма-отца. Казалось бы, один из самых плодовитых писателей своего времени, сопоставимый только с самим Кёкутэем Бакином. Дюма уделял литературе несколько часов каждый день. Но ни в одной биографии нам не узнать, писал ли он лично или диктовал свои величественные романы? Как были организованы его отношения с авторами вроде скандалиста Маке? Дюма переделывал ими написанное или, напротив, использовал их как секретарей и референтов, отправляя в библиотеки и архивы за новыми материалами? Как был организован его день?

А какие требования к его рукописям предъявляли издатели? Был ли размер у романов определён договором или Дюма имел возможность продолжать повествование так долго, как его душеньке угодно? Насколько подробно планировал он свои романы? И следовал ли этому плану в процессе работы? А может быть, напротив, план был, но только для издателя. Если из контекста романа следовало, что герои должны свернуть куда-то или назавтра скрывались какие-то подробности, как охотно Дюма пускал их в текст?

Ничего этого вы не найдёте в самых подробных его биографиях или даже в письмах его современников. Зато там будут очень подробно перечислены все его семейные неурядицы, а также фамилии и забытых актрис, с которыми у него, может быть, был роман.

С музыкой уже сложнее. Я слышала, у европейцев есть специальный термин для музыки, источник которой скрыт от зрителя, как если бы просто играл граммофон. Судя по тому, что для этого есть специальный термин, даже извращённый европейский ум не желает признавать такую музыку полноценной. Он хочет видеть живого музыканта, который производит музыку прямо для нас и в данный момент. Как повар в закусочной готовит нам лапшу по индивидуальному заказу.

И пусть даже сейчас уже выпускают граммофонные пластинки, музыка всё равно имеет репутацию искусства, которое пропадает, как только человек отставляет инструмент в сторону.

18. Уроки соблазна от гейши эпохи Сёва

— Теперь рассмотрим искусство соблазна? — продолжала гейша. — Возможно, вам знакомы некоторые авторы, которые писали по этой теме. Например, есть известная книга Ихары Сайкаку о любовных похождениях одинокого мужчины. Она весьма занимательна, но страдает тем