Самый опасный человек Японии - Александр Накул

со всей Европы. Города строились в чистом поле, железные дороги прокладывались там, где не было ещё и дорог обычных. Разумеется, все пришельцы были более-менее одинаковы, все титулы и достижения предков оставались в Старом Свете. Вот и приходится тем, кто на самом деле этим всем управляет, доказывать своё право на власть через выборы. Но мы-то, японцы, ютимся на крошечных островках. Мы не можем строить страну с нуля — у нас и так всё застроено. И наша власть не нуждается в том, чтобы доказывать своё право на управление, — нами и так правит древнейшая в мире династия, что происходит от самих богов! Китай стоял, хоть и на подгнивших столбах, пока им правили императоры. Вот уже восемь лет республиканскому Китаю — и гражданская война в нём становится всё яростнее, и давным-давно нет никакой единой страны, а только клики, которые дерутся за провинции с такими же кликами. Уподобляясь Соединённым Штатам, не превратимся ли мы в Китай? И если мы так хотим усваивать европейскую культуру, почему не уподобиться мирной Бельгии, где до сих пор правит королевская династия? Или, если мы опасаемся пресечения династии, — Италии и Германии с их весьма разумным принципом вождизма?..

16. Заговор юных самураев-лисов

Окава Сюмэй продолжал выслушивать революционно настроенного монаха. Идеи, конечно, впечатляли своим безумием. Такие идеи годились для статей в «Острие меча сакуры». Даже те, кто покупает этот журнал, чтобы посмеяться и поудивляться, какие ещё фантазёры бывают на свете, покупают его, именно чтобы испытать удивительное впечатление и на его фоне в очередной раз ощутить себя умнее других.

Да, для журнала это годилось. Но вот денег под это не дадут. Олигархи — люди скучные. Они могут подумать, что это всерьёз. А этот Кита Икки, похоже, и вправду уверен, что вещает всерьёз.

Тем временем монах продолжал говорить. От запрета английского и введения эсперанто в качестве второго государственного языка он опять свернул к международному положению.

Теперь Кита Икки рассказывал, как будет реорганизовывать Корею, Тайвань, Карафуто и другие территории, которые к тому времени получится покорить. Там должны быть проведены те же реформы, что и в Японии, на основании Трёх Принципов, но только через восемь-десять лет, когда сама Япония достигнет окончательного процветания.

— Тут же дело не только в деньгах, — вещал распалившийся монах. — Хотя, как известно, Древний Рим погубила монетарная политика.

Судя по тому, как быстро он перепрыгнул на другую тему, с деньгами у монаха было туго и сама тема монетарной политики была ему не особо приятна.

— Мы должны не просто освободить угнетённые народы, а принести им нашу высокую культуру, — продолжал вещать он. — Иначе мы рухнем, как рушится сейчас Британская империя, культура которой была доступна лишь белым поселенцам. Поэтому так важно изменить конституцию. У нас разрешается только освободительная война. Но следует разрешить и признать справедливыми войны за освобождение других народов! Точно так же, как мы разделим по справедливости капиталы олигархов, мы должны поделить и колонизированные земли. Пока мы ютимся на островах, Россия продолжает владеть Восточной Сибирью, крошечные Нидерланды — Индонезией, Соединённые Штаты — Филиппинами, Британская империя — Индией и Австралией. Это положение должно быть исправлено! И понятно, что без войны его не исправить. Даже революция тут бессильна. Русская революция не принесла освобождения азиатским народам Восточной Сибири, а этот национальный предатель виконт Симпэй Гото даже убедил вывести нашу победоносную армию с северного Сахалина…

На этом месте Окава понял, что ещё несколько слов — и всему конец. И просто сказал:

— Я буду рад видеть вас среди членов общества «Сакуран».

И продолжал быть рад этому аккурат до того дня, когда случился досадный инцидент с советским посланником Иоффе.

* * *

После скандала с советским посланником Окава Сюмэй больше не встречался с буйным монахом. Такой даже если не зашибёт при встрече, то наверняка испортит репутацию.

Но полковник смог сообщить некоторые подробности. Кита Икки продолжал собирать вокруг себя молодых радикалов и после того, как он ушёл из «Сакурана». Разумеется, полиции было очень интересно, чем они там занимаются.

И они внедрили в его окружение агента. Именно со слов этого человека и удалось узнать некоторые подробности. Полковник читал его отчёты и аналитику.

Агент внедрения изображал начитанного провинциального студента, который приехал в Токио изучать фармацевтику и недоволен положением дел. Для большей достоверности в качестве агента завербовали именно такого студента.

У монаха Киты теперь был автомобиль с шофером. Из этого агент заключил, что дело национального возрождения идёт в гору.

По дороге агент пытался обсуждать с Китой то, что успел вычитать. В Европе набирало силу движение социалистов Третьего пути, выступавшее как против коммунистов, так и против прогнившей буржуазно-парламентской демократии. А так как любая мода, хоть на фрейдизм, хоть на испанские танцы, хоть на пролетарскую литературу, почти сразу захватывает сердца токийских школьников, то я был уверен, что и эта компания близка к идеям Нового Порядка.

Как же я был удивлён, когда выяснилось, что Кита знает о событиях в Европе ещё меньше меня!

— Муссолини ещё не сняли? — удивился он. — Надо же, как долго у власти. Хорошо, наверное, справляется...

Я спросил, какие газеты он читает.

— Я газет давно не читаю, — гордо ответил монах. — Только мантры.

Я вспомнил, что успел прочесть статью Окава-сэнсэя о росте радикального национализма в Европе и идее расовой гегемонии. Но Кита не желал об этом даже слушать.

— Этот дурак совсем рехнулся. Я монах, революционер и верный подданный моего императора. Я не спрашиваю у соратника, кем были его родители. Все великие люди — революционеры. Все революционеры принадлежат к одной нации! Мой приёмный сын — это мой сын, и мне не важно, что его родители — китайцы.

Выяснилось, что они с Окавой-сэнсэем уже восемь лет как в ссоре по русскому вопросу. Со слов Киты, Окава-сэнсэй окончательно обуржуазился, подружился с обществом Зелёного Дракона и читает русских философов: Соловьёва и Чапаева. А ещё выбил из железнодорожного ведомства деньги на поиск пути в некую Внутреннюю Евразию.

Вообще, Кита больше не интересовался академической средой. Он считает, что люди там ненадёжные и мало думают о спасении отечества. Например, был какой-то полусумасшедший математик, который верстал первые номера нашего журнала, окончательно съехал в интуитивистскую трактовку математической логики и в конце концов сбежал в Советский Союз прямо на лодке через пролив Лаперуза — дескать, в Японии