Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

Но мне и не надо было туда. Без какого-либо контроля я бы просто расшибся в лепешку о неровный камень, без единого шанса как-либо спастись.

Руки резко раскинулись в стороны, пальцы сжались, ноги развелись под углом в сорок пять градусов — тело превратилось в живой парашют, максимально увеличивая сопротивление.

Предельной скорости я достиг быстро, летя вниз сотня метров за сотней.

Глаза, слезящиеся от режущего ветра, выхватили из мелькающего каменного полотна резкую границу — четкую линию, где вертикальная стена Руин внезапно обрывалась. Я напряг все мышцы, чувствуя, как каждая жилка дрожит от напряжения, готовясь к противоестественному маневру, противоречащему всем законам привычной физики.

Первое изменение почувствовалось как легкое головокружение — не тошнотворное, а скорее странное ощущение пустоты в животе. Гравитация начала изгибаться, словно невидимая рука плавно разворачивала вектор притяжения на какой-то неведомой шарнирной точке.

Мое падение начало замедляться из-за искривления вектора гравитации, траектория полета загнулась вовнутрь под огромный массив Руин. А там притяжение уже перевернулось полностью, заставив меня падать «вверх».

Теперь подо мной — если это слово еще имело смысл — расстилалась нижняя поверхность Руин, безжизненный каменный ландшафт, напоминающий выжженную горную местность: острые скальные выступы, похожие на окаменевшие волны, глубокие трещины, заполненные странным сизым мхом, излучающим слабое биолюминесцентное свечение, небольшие плато, покрытые сетью мелких борозд, будто кто-то исполинский провел здесь гигантскими граблями.

Скорость падения — теперь уже «вверх» относительно первоначальной траектории значительно уменьшилась. Гравитация «вверх» на нижней стороне Руин была раза в три меньше, чем нормальная гравитация «вниз». Но это не значило, что падение с нескольких сотен метров останется без последствий.

Я раскинул руки, стараясь стабилизировать полет, ощущая, как ветер теперь дует в спину, подгоняя к неровной поверхности, где каждый выступ, каждая скала казались готовыми пронзить меня насквозь, превратить в кровавое месиво на этих древних камнях.

Влив весь остаток маны в бронзовую шкуру, я, как мог, сгруппировался и приготовился к падению.

В скальную поверхность я врезался с глухим стуком, похожим на удар молота по наковальне. Руки, согнутые в локтях и напряженные до дрожи, приняли на себя первый удар.

Волна боли разлилась по телу, лучевая и локтевая кости левого предплечья треснули и переломились пополам внутри руки. Тело отскочило от каменной поверхности, перевернулось в воздухе с неестественной медлительностью и снова рухнуло на острые выступы.

Затем я кубарем покатился по неровному ландшафту, пытаясь зацепиться за что-нибудь, замедлить это неудержимое движение. Пальцы царапали камень, оставляя на поверхности кровавые полосы, но найти надежную опору не удавалось. Каждый новый удар о скалы отзывался новым синяком, новой ссадиной, но после сломанной руки новых переломов, к счастью, не последовало.

После семи или восьми полных оборотов я наконец остановился, раскинувшись на относительно плоском каменном выступе. Дышал тяжело, с хрипом, каждый вдох обжигал легкие.

Пот заливал глаза, смешиваясь с кровью из небольшого пореза на лбу, но я упрямо моргал, отказываясь закрыть их даже на секунду. Отключаться было нельзя.

Медленно, через боль, сквозь матерные проклятия, которые вырывались из пересохшего горла хриплым шепотом, я поднялся сначала на колени, затем на четвереньки. Голова кружилась, мир плыл перед глазами, но слабая гравитация была моим союзником — вес тела едва ощущался, позволяя подняться даже через такую боль.

Опираясь на дрожащие, исцарапанные руки, я с нечеловеческим усилием поднялся во весь рост, ощущая, как теплая струйка крови стекает по правой ноге из разодранного колена, как каждая мышца вопит от напряжения.

— Жив… черт подери… жив… — хрипло прошептал я, разглядывая свои окровавленные ладони с оборванными ногтями и содранной кожей.

Ничего смертельного, ничего непоправимого. Можно было двигаться дальше. Я должен был двигаться дальше.

Я медленно повернулся на месте, ощущая странную легкость в движениях — каждый шаг отрывал меня от земли больше, чем следовало, приходилось контролировать силу толчка. Губы сами собой растянулись в ухмылке, когда передо мной развернулся пейзаж, знакомый каждому капитану, хоть раз совавшему нос куда не следует.

Изнанка.

Так мы называли эти богом забытые места — нижние поверхности крупных Руин. Ни единого деревца, ни кустика — только бесконечный серый камень, кое-где покрытый пятнами того странного сизого мха, что слабо светился в темноте, будто призрачное напоминание о жизни.

Где-то здесь, среди этого каменного хаоса, должны были ютиться поселения. Не города, конечно — жалкие скопления полуразваленных хижин, слепленных из обломков скал и обрывков металла, прилепившихся к выступам.

Но именно в таких местах можно было найти тех, кто не задает лишних вопросов за правильную плату. Контрабандисты. Перевозчики нелегалов. Торговцы краденым. Все те, кому выгодно оставаться в тени.

Я плюнул в сторону, наблюдая, как слюна, подчиняясь слабой гравитации, описывает медленную дугу, прежде чем упасть на камень. Да, жить здесь было едва ли возможно. Но прятаться — в самый раз. Оставалось только найти правильное направление.

«История о прогулке в облаках» была бы тут максимально кстати. К сожалению, даже если артефактные сапоги сейчас просто упали бы к моим ногам, использовать их я бы не смог. Маны после падения в золотом узоре татуировки не осталось ни капли.

Так что мне предстояло идти пешком. Я медленно провел языком по потрескавшимся губам, осматривая ближайшие скальные выступы — острые, как клыки древнего зверя.

Придется карабкаться по этим чертовым камням, чувствуя, как слабая гравитация обманывает мышцы, заставляя каждый прыжок рассчитывать с тройной точностью. Перепрыгивать трещины, где внизу чернеет пустота. Петлять между ущельями, где ветер воет, как голодный дух… Не прогулка, а настоящий квест на выживание.

Тем более со сломанной рукой. Радовало одно. Здесь, прямо под главным портом Зейсавии, просто не могло не быть поселений, главное было найти хотя бы малейший след.

Хм… пожалуй, даже если я за это возьмусь, то точно не на ночь глядя. Лег прямо на камень, вариантов особых не было, и заставил себя выключиться, игнорируя боль в сломанной руке и десятках ушибов и ссадин по всему телу.

Проснулся, когда свечение Неба стало достаточно ярким, чтобы начать беспокоить глаза. Встал, потянулся. Отсутствие голода в такие моменты было как нельзя кстати, к тому же за ночь успели затянуться небольшие повреждения кожи, а более серьезные покрылись восстанавливающей корочкой, так что общее состояние было даже неплохим.

Правда, еще сильнее истончившийся узор на груди вызывал определенные опасения, но тут уже было ничего не поделать. По крайней мере на моем