Хозяин теней 6 - Екатерина Насута

— Скажем так… здесь два варианта. Первый — призвать душу, тогда степень свежести не имеет значения, ибо душа вечна и тленный мир никак на неё не влияет.

— Это…

— Требует сил. И немалых. И да, ритуал весьма своеобразен. А ещё ненадёжен. Он во многом зависит от того, пожелает ли сама душа явиться и говорить. Здесь я выступлю лишь тем, кто построит мост между тем миром и этим. Чаще всего мост остаётся пустым. Как понимаете, далеко не все души хотят задерживаться. Иногда, даже если откликаются на зов, то, увидев призвавшего, просто отказываются говорить и уходят. И не в моих силах их заставить.

— А второй? — Николя быстро ухватил суть.

— Второй как раз душу не затрагивает. Вы как целитель знаете, что человек от обезьяны отличается развитым мозгом. И этот мозг хранит немало информации. Но к сожалению, он довольно нежен и практически сразу после наступления смерти начинает распадаться. Однако сам процесс занимает какое-то время. И вот тут я могу поднять тело. Это тело будет двигаться и говорить, но что оно скажет — зависит от того, насколько сильно разрушен мозг.

— То есть…

— Если вы вскрыли всех ваших… свидетелей, то увы, вряд ли получится вытащить что-то ценное. Но, полагаю, эти трупы не последние…

И вот как-то уверенно Шувалов это произнёс.

Очень.

А ещё… ещё я вспомнил про другие тела, которые так и остались в старом Савкином доме, которые… которые тоже свидетели.

Только мертвые.

И похоже, нам нужен некромант

[1] По воспоминаниям купца и геолога-любителя Вишнякова Н. П.

[2] Мыловаренный завод крестьянина Ореста Федотова Орлика, 1881 г. Завод пристроен к жилой избе владельца и состоит из одного бревенчатого строения, в котором и происходит собственно варка мыла, тогда как формовкаи резка его совершаются в подвальном помещении жилого дома. Завод производит около 6000 пудов мыла в год. При том, что помимо хозяина было лишь 3 рабочих.

[3] Ланолин. Весьма ценный в наше время компонент.

Глава 19

Случаи мелкого воровства учащались: книги, грифели, ножи — всё это исчезало почти на глазах. Тот мальчик, который учил меня осторожности, исчез из школы, унеся с собой семь книжек. Другой ученик, худой, бледный, несимпатичный мальчик, почти не стесняясь моим присутствием, прятал себе в карман карандаши и перья, а когда ему говорили, изворачивался, лгал, лгал бессовестно.

Дневник народной учительницы. [1]

— Таким образом, среди всех присутствующих признаки отравления неизвестным веществом обнаружены лишь у меня и Дмитрия.

Димка изо всех сил старался не пялиться в угол, в котором устроился Тимоха с пряником в одной руке, и калачом в другой. Чашку с чаем он поставил на левое колено, а на правое — блюдце с черничным вареньем. Буча устроилась прямо перед ним, и Тимоха, отковырнув кусок калача, теперь пытался запихнуть его в пасть тени. Буча отворачивалась, фыркала, но не уходила.

Шувалов-старший делал вид, что ничего-то странного не происходит.

Сам он чай пил вприкуску с пирожком.

А главное, организовал, что чай, что пирожки с расстегаями. И вообще вёл себя совершенно по-хозяйски. Хотя и вежливо.

Нет, за некромантом этим глаз да глаз нужен.

И Татьяне он улыбается.

И с Николя общий язык нашёл. И вообще до отвращения душевный человек. А стало быть, опытная падла. Только очень опытная падла может с такой лёгкостью маски менять.

— И вывод очевиден. Травят нас дома. Кто? Сложно сказать. Выясню.

И на долю мгновенья маска дала трещину. Хотя тут понимаю. Я бы тоже выяснял.

А что выяснит, тут уж я не сомневаюсь. От некроманта, если подумать, и на том свете не скроешься.

— Но пока суть да дело, Дмитрию безопаснее будет оставаться на территории школы, — произнёс он и на меня поглядел. А глаза у него чернющие.

Такие… характерные глаза.

— Однако вследствие некоторых личных особенностей, связанных с даром, я бы хотел, чтобы рядом с ним находился кто-то, способный помочь в ситуации, когда дар этот выходит из-под контроля.

— Я? — уточняю сугубо приличия ради, потому как в принципе да, очевидно.

И я согласен, что в целом вариант неплохой.

— Именно, — ответил Шувалов и улыбнулся этак, с благодарностью. Ну и рожа у него. В смысле, лицо. И аристократично, и благообразно. С таким на выборы идти — самое милое дело.

— Но… — Татьяна чуть нахмурилась.

— Естественно, пребывание Савелия в гимназии я оплачу. Готов внести плату сразу за несколько лет вперед или…

— Да мы сами способны за себя заплатить! — Татьяна, кажется, готова была потерять терпение. — Что вы в самом деле с этими деньгами…

— Прошу прощения, — Шувалов-старший приложил руку к сердцу. — Не имел намерения оскорбить. Просто…

— Просто мы вынуждены скрываться. Вынуждены были, — мрачно произнесла сестрица. — И вообще… не в деньгах дело!

— Ещё раз извините, если оскорбил. Не имел намерений. Напротив, это скорее нам нужно. Шуваловы давно пытаются создать определённую репутацию, но с переменным успехом. Потому жест мой будет выглядеть весьма логично в нынешних обстоятельствах. Как помощь перспективному сироте, на которого Шуваловы имеют определенные виды. Тем паче имеется сродство дара, которое вновь же объяснит наш к нему интерес…

— Тань, он дело говорит, — признавать это тяжко, но и вправду ж дело.

Тем более, чего свои тратит, если можно потратить чужие?

Чай, шестьсот рублей в год не лишние.[2] А если и Метельку посчитать, то и тысяча двести выходит.

— Мне это не по вкусу, — сухо произнесла сестрица.

— Понимаю. Но уверяю вас, что это совершенно безопасно. Пансион находится на территории школы. Он небольшой. На полсотни учеников. В их распоряжении комфортные комнаты. Питание там же и весьма, заверяю вас, недурное. В прямом доступе и библиотека, и школьные лаборатории. К тому же, как я понял, у Савелия имеются определенные трудности с учёбой. Дмитрий рад будет помочь. Да и учителя, сколь знаю, постоянно проводят вечерние занятия для тех, кому нужна помощь.

Угу. Прям мечтаю учиться, учиться и ещё раз учиться.

— Территория охраняется. И с этого года стараниями дражайшего Алексея Михайловича, охрана усилена.

Не знал.

Но ничего. Охрана мне не помешает. Тем более, если держаться станет вне школы. А в школе я ничего этакого не заметил.

— Поэтому там, полагаю, куда как безопаснее…

Николай Степанович потупился. Его, стало быть, в курс дела ввели.

Татьяна вздохнула.

И произнесла:

— Понимаете… у Савелия есть талант…

— И не один, полагаю. Мне показалось, что он весьма талантливый юноша…

— Именно. Но один из них особо выделяется. Он удивительным образом притягивает к себе