Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

Зарина и Лют сгруппировались возле Игната, спинами друг к другу, реакторы на малой тяге, чтобы удерживать позицию. Лисовик забился под костюмом Игната.

Игнат чувствовал давление. Не только воды. Воли. Древней, болотной, слитой с техно-магической яростью Ярика. Она давила на разум, пытаясь просочиться сквозь щели в сознании, как вода сквозь трещины в костюме. Его правая рука горела адским пламенем. Лед трещал. Багровый свет пробивался сквозь ткань костюма. Стальные жилки вибрировали, отзываясь на зов из глубин, пытаясь вырваться наружу. «Дикое Пламя» рвалось на свободу, готовое сжечь все, включая его самого.

Он поднял правую руку, несмотря на боль. Сквозь ткань костюма светились трещины в ледяной глазури, как линии разлома на карте ада.

— Отойдите от меня! — его голос в шлеме был искажен статикой и болью. — ДАЛЬШЕ!

Он не стал концентрировать силу. Не стал формировать «Коготь». Он просто отпустил малую часть того, что бушевало подо льдом. Багрово-черное пламя с шипящими стальными искрами рванулось из его ладони сквозь материал костюма! Не сгусток, а веер. Волну. Огненный фронт, пронизанный холодом Жилы, впитанной когда-то.

ВЖЖЖЖ-ССШШ!

Пламя ударило по поверхности воды в круговую. Не взрыв — мгновенное испарение и заморозка. Черная вода в радиусе десяти метров вздыбилась паром, а затем мгновенно покрылась толстым, шипящим, багрово-черным льдом! Твари на поверхности — студенистые, чешуйчатые, насекомоподобные — взвыли нечеловеческими голосами, застывая в причудливых позах, превращаясь в ледяные статуи, пронизанные стальными занозами. Те, что были глубже, отпрянули. Шепот стих. Глаза в глубине на миг погасли.

Цена была мгновенной. Игнат рухнул бы в воду, если бы Лют не подхватил его. Сквозь разорванный материал на перчатке правой руки было видно обугленную плоть. Ледяные узоры почти исчезли, обнажив багровую, дымящуюся кожу, из которой торчали светящиеся белым стальные нити, как провода из перегоревшей машины. Боль была всепоглощающей. Он застонал, теряя сознание от шока.

— Дракон! — Лют тряхнул его. — Держись! Ты что, совсем?

— Он… выжег канал сквозь костюм и плоть… — прошептала Зарина с ужасом, глядя на руку. — Чтобы выпустить пламя…

— Но он… отогнал их, — Эльга смотрела на ледяное поле с застывшими тварями. — На время. Мы должны плыть. Пока он не опомнился. Пока Игнат… — Она не договорила.

Лют перекинул ослабевшего Игната на спину, закрепив ремнями своего реактивного ранца. Лисовик перебрался к нему на грудь.

— Я несу огнедышащего! — объявил он. — Вы — вперед! За Волчицей! К маяку! И пусть кто-нибудь придумает, как его снести, пока наш главный калибр выключен! Плывем!

Они снова двинулись сквозь багрово-фиолетовую ночь Топей, оставив за собой поле ледяного ада. Тусклое желтое зарево впереди казалось чуть ярче. И чуть зловещее. А сзади, в черной воде, среди полурастаявших ледяных статуй тварей, снова открылись десятки зеленых глаз. И в них не было страха. Только терпение хищника, знающего, что добыча устала. И холодный, безжалостный расчет Голоса Топи.

Багрово-фиолетовая мгла ночи над Топями сгущалась, поглощая последние отблески заката. Серые, неуклюжие фигуры в аварийных скафандрах Вранцев медленно продвигались сквозь черную, светящуюся зловещим биолюминесцентным ковром воду. Реакторы на их спинах булькали на минимальной тяге, едва поддерживая плавучесть и давая слабый импульс для движения. Лют, тяжело дыша в шлем, нес на спине Игната, чье тело безвольно болталось, закрепленное ремнями. Лисовик, съежившийся комочком, лежал на груди Лута под скафандром, его слабое дыхание ощущалось как трепет маленького сердца. Зарина и Эльга плыли по бокам, их шлемы постоянно поворачивались, сканируя мерцающую гладь и багровый туман.

— Держись, Огненный, — хрипел Лют в общий канал, спотыкаясь о невидимую подводную корягу. — Не помирай сейчас. Без твоего фейерверка мы тут всем составом на корм болотным гадам пойдем. — Он почувствовал, как Лисовик под его скафандром слабо ткнулся носом в грудь. — И ты, рыжий, не дури. Экономь воздух.

За спиной, на месте недавней битвы, багрово-черное ледяное поле с застывшими в агонии мутантами уже активно таяло. Шипящие глыбы оседали, выпуская клубы пара и черной слизи. А в воде вокруг них, на почтительном расстоянии, снова зажглись десятки, сотни пар зеленых глаз. Они не приближались. Не атаковали. Просто смотрели. Сопровождали. Шепот Топей, тот вибрирующий, беззвучный гул, стих, сменившись тягостным, давящим молчанием. Это было хуже. Голос Топи выжидал. Копил силы. Изучал.

— Зарево… ближе, — проговорила Эльга. Ее голос в шлеме звучал устало, но твердо. Она указала рукой в скафандре, тяжелой от воды, вперед. Сквозь рваные клочья багрового тумана желтоватое пятно действительно стало четче, ярче. Оно не было ровным светом маяка. Оно пульсировало. То разгораясь грязно-желтым сиянием, то тускнея до багрового отсвета. От него исходила слабая, но ощутимая вибрация, передававшаяся через воду. Гул низкой частоты, похожий на сердцебиение больного механизма.

— Вижу, — отозвалась Зарина, подправив настройки фильтра шлема. Воздух внутри пах химической чистотой, но сквозь нее пробивался едкий, металлический привкус озона. — И чувствую. Воздух… гуще. Горький.

— Это эфирный выхлоп, — пояснила Эльга. Гнев снова зажег искру в ее глазах за стеклом. — Яд, который он впрыскивает в Жилу. Каждая пульсация — новый удар по корням Веирии. — Она сжала кулак в перчатке. — Мы должны его остановить. Любой ценой.

— Сначала бы до него добраться, Волчица, — проворчал Лют, с трудом переставляя ноги в вязкой жиже. Движение по пояс в воде с грузом на спине выматывало. — А потом посмотрим, чем его крошить. У нас, на минуточку, главный крошитель вырубился, а арсенал — это я, дама с ножиком, маг без сил и полуживой лис. Против гарнизона технократов и этого… — он кивнул в сторону следящих зеленых глаз, — …болотного мозговика.

Желтое зарево росло. Теперь можно было различить его источник — не просто свет, а сложную, ярусную конструкцию, уходящую в небо сквозь туман. Основание маяка «Стальное Сердце» было вмуровано в огромную, черную скалу, одиноко торчащую посреди Топей, как гнилой зуб. Скала была неестественно гладкой, словно оплавленной, и покрытой сетью толстых, пульсирующих синим светом труб, которые уходили глубоко под воду. На вершине скалы, на мощных стальных опорах, возвышался сам маяк — цилиндрическая башня из тусклого, пористого металла, испещренная иллюминаторами, антеннами и