Моя няня – ведьма - Надежда Олешкевич

Это из-за неё дважды украли мою дочь.

Она стала причиной, по которой тёмные ведьмы сплотились.

Несомненно, идея выпустить чёрных тварей из тумана была её.

Старуха выглядела такой древней, что казалась восковой фигурой, а не живым человеком. Явно повидала немало на своём веку. И вряд ли чёрное сердце хотя бы однажды билось чаще от любви, потому как ведьма источала лишь ненависть. Казалось, в женщине поселилась гнилая смерть. Эти уши слышали много детского плача, руки с крючковатыми пальцами забирали ещё бьющиеся сердца, чтобы…

Меня передёрнуло от омерзения. От её улыбки я напрочь забыл о себе и сделал то, что должен.

Плетение сорвалось с пальцев. Устремилось на пол, и вокруг вспыхнул огонь. За ним я бросил необходимые артефакты, подавляющие ведьмовскую силу. А в воздухе распылил пыльцу, замедляющую движения. Всё против неё.

Даже не задумывался над тем, что делал. Просто создавал плетение за плетением, подбрасывал жара в огонь, который разливался от меня во все стороны. Он боролся с туманом, с колодцем, наступал на ведьму, которая вроде бы пыталась мне что-то противопоставить, вот только ничего не могла.

Потому что я был сильнее. Чтобы уничтожить злодейку, которая причинила боль и моей дочери, и любимой женщине, я использовал весь свой многолетний опыт, обрушивая на ведьму всевозможные плетения, которые когда-либо применял.

Ни мгновения на передышку, бил и бил, не жалея сил.

Старуха закричала, но её голос потонул в рёве очистительного пламени. Но злодейка не сдавалась. Она завопила и вскинула руки.

Из колодца начали выпрыгивать чёрные твари и кидаться на меня. Я не прекращал выплетать заклинания и бросать их в ведьму, которую собирался уничтожить, невзирая ни на что.

Твари набрасывались со всех сторон, вгрызались в мои ноги и руки, и их не удавалось с себя сбросить. Я чувствовал, как быстро слабею, но упрямо продолжал наседать на злодейку.

Огонь. Больше огня! Особенного, очищающего. Который уничтожает всё на своём пути, не знает пощады, призван бороться с самой тьмой и превращать её в пепел.

Было нечем дышать. Чёрные твари набрасывались одна за другой. Я уже не мог стоять, рухнул на колени, облепленный жуткими созданиями, которые будто бы даже не были материальными.

Каждый вдох был подвигом. Трудно стало просто существовать. Тяжело от мысли, что Таура попала к ним, что её пожирали, что ей не выбраться.

Ненавидел себя за то, что не спас. Не смог сделать невозможное и победить.

– Ты слишком слаб, – услышал противный скрипучий голос.

Ведьма одним жестом отсекла магическое пламя и, раскинув руки в стороны, запрокинула голову. Захохотала. Она уже праздновала победу над ищейкой. Предвкушала кровавую жатву, к которой готовилась в Туманный день.

– Ни. За. Что, – практически выплёвывал я слова, проталкивая их через сжатые зубы и отвоёвывая у ведьмовского холода право на дыхание.

Злость придала сил, слепая ярость взяла надо мною верх. Я даже сумел встать и как-то сбросить с себя часть созданий. Собрав все силы, сплёл одно заклинание, которое немедля выпустил прямо в ведьму и попал в грудь.

Старуха завизжала так, что едва не лопнули барабанные перепонки.

И вокруг всё изменилось. Дрогнуло само пространство, а потом одна за другой начали появляться другие тёмные ведьмы, будто их возвращало сюда из магического сна. Каждая сразу же попадала в очистительный огонь. И он поглощал злобу. Сжирал ненависть и тёмные души. Те ведьмы, которые полностью состояли из тьмы, таяли и оставляли после себя лишь пепел.

Они кричали.

Этот звук оглушал.

А тёмные твари продолжали лезть из колодца. Их становилось всё больше и больше.

Она нападали на меня, и я уже не справлялся. Приседал, отступая, не имея возможности что-то увидеть за стеной призрачных врагов.

Они заслоняли собой обзор. Было жарко, нечем дышать. Стоял дикий визг. Что-то происходило. Радовало лишь то, что ушла неестественная тишина, значит, я всё сделал правильно, попал прямо в цель.

Но, кажется, отпраздновать не смогу.

Упал.

Чувствовал, как меня жрали. Не плоть, а энергию, силу, жизненные соки. Нет. Саму жизнь!

Дыхание…

Но ведь я отдал его Тауре. Оно принадлежит ей!

Ещё один рывок. Я сумел лишь приподняться на локтях и протянуть руку к колодцу, который поглотил мою любимую. Царапнул его, не чувствуя огня, и каменная стена вдруг пошла трещинами.

Жрущие меня твари вздрогнули. Замерли. Я выжал из себя последние силы и ударил пальцем по твёрдой кладке – всё, на что меня хватило.

Но и этого оказалось достаточно. Огонь сделал своё дело, проник в трещины, сожрал камень, хоть и не должен был, потому что я не вложил в него необходимое количество силы.

Чёрные создания отпрянули от меня, начали метаться по подвалу в поисках спасения. Но его не было, и существа стали стремительно таять, а затем исчезать.

Хлопнула дверь. Зазвенели голоса.

Я даже не смог повернуть голову, лишь увидел краем зрения движущиеся фигуры, но сам всматривался только вперёд и надеялся…

Тауры не было. Колодец бурлил чернотой, будто кипящая лава. Оттуда ещё пытались вырваться сгустки, пасти, руки.

Стоял визг. Творилось безумие.

А я тянулся к ней, к любимой, которой больше не существовало.

– Крон! – донёсся до меня голос подчинённого.

Кольцо на пальце мигнуло алым, и я провалился во тьму.

«Я люблю тебя», – в последний момент коснулось моего сознания.

Глава 51

Таура

Я беззвучно рыдала, потому что не осталось сил даже выдавить слезинку или всхлипнуть. Твари из магического сна, живущие в колодце, почти иссушили меня. Зато я могла ещё думать о мужчине, лицо которого увидела за миг до того, как упала в убийственный мрак.

Крон Даррак Абэль, старший королевский ищейка, жёсткий и циничный человек, который не знал жалости и уничтожал ведьм, стал другим. Нежным, любящим, заботливым. Он видел во мне не ведьму, а женщину, поверил, что я не причиняла вреда людям. И без сомнения бросился спасать.

Вот только это было бесполезно. И теперь отец малышки Гаэдэ сам оказался в опасности. А всё из-за самого жуткого создания, которое я когда-либо встречала. Ведьма, чьё лицо было иссушено временем, а сердце – бескомпромиссной ненавистью.

Тёмная ведьма желала лишь одного – уничтожать. И ей было без разницы, кто умирал от её рук – ведьмы, ищейки или простые люди. Взрослые или дети. Она упивалась чужими страданиями, как будто это было единственное, для