Основы человечности. Работа над ошибками - Екатерина Владимировна Шашкова

Потому что картинки оказались распечатанными фотографиями, и на этих фотографиях действительно был он. И не один.

На первом фото — самом тёмном и размытом, явно снятом издалека, ночью и без вспышки, — различить получилось только силуэты: мужчина в длинном пальто размашисто шагал по улице и тащил за собой девочку в распахнутой куртке.

На самом деле, конечно, не тащил, а просто вёл за руку, чтобы успеть вовремя поддержать, когда Ксюша снова споткнётся на ровном месте. А спотыкалась она регулярно и каждый раз уверяла, что всё нормально и голова у неё совершенно не кружится. А Тимур делал вид, что верит, и рассказывал дурацкие студенческие байки, чтобы как-то разрядить обстановку.

Но выглядело так, будто он тянул девочку за собой чуть ли не силой.

Впрочем, ничего совсем уж критичного на фото не было.

На этом фото.

На следующем Тимур пропускал Ксюшу в подъезд, и лампа над дверью высвечивала её лицо и разноцветные волосы.

На третьем фото обнаружилось окно квартиры, снятое со стороны улицы, — светлое пятно на тёмной стене. Полупрозрачная тюлевая занавеска почти ничего не скрывала, только смазывала очертания. Там, за занавеской, взрослый мужчина задирал школьнице футболку — и ошибиться с трактовкой этого действия было сложно.

К счастью, неизвестный папарацци, кто бы он ни был, фотографировал снизу, с земли, и никак не мог видеть, что происходило на полу в следующие полчаса, так что никакая магия в кадр не попала. Тимур представил, как процесс снятия заклинания выглядел со стороны, и внутренне сжался. Казалось, вся кровь прилила к лицу, щёки горели, а все мысли заглушало хаотичное биение пульса.

Тимур не знал, что пугает его больше: то, что на фотках он сам, или то, что на них попала Ксюша? То, что он, как последний дурак, не задёрнул шторы, когда лечил её, или то, что он и потом, когда лечил Людвига, их не задёрнул? То, что кто-то ухитрился это снять, или то, что снимки каким-то образом попали в руки Елене Михайловне?

Фотографии пугали. Пугали самим фактом своего существования.

Тимур сжал зубы и просмотрел оставшиеся распечатки. На следующей он сажал растрёпанную девочку в такси, стоя к ней так близко, что никакой социальной дистанцией там и не пахло.

Дальше шёл снимок с фудкорта: Ксюша с какао, Тимур с бизнес-ланчем и ощущение взаимной неловкости, витающее над столом.

Последнее фото было самым свежим и даже почти чётким, хоть и снова сделанным через окно: девочка балансировала на стремянке, а Тимур придерживал её за талию и не особо стеснялся того, что ладони касаются голой кожи под короткой футболкой.

Как будто предыдущих кадров было недостаточно. Как будто кому-то требовалось подтверждение, что они с Ксюшей встречались неоднократно. Как будто кто-то хотел не просто скомпрометировать его, а окончательно растоптать остатки репутации.

— Я закрывала глаза на твои татуировки. — Директриса выдернула распечатки из рук Тимура и отложила подальше, на край стола, словно испугавшись, что сейчас он разорвёт их на мелкие клочки. — Я не обращала внимания на твоих безумных фанаток. Но это… Это последняя капля!

— Откуда это у вас? — тихо спросил Тимур. Голос совсем осип.

— Под дверь кабинета подсунули, — не стала скрывать Елена Михайловна. И добавила почти умоляюще: — Скажи, что это фотошоп.

— Она мне помогала коробку со шкафа снять. — Тимур кивнул на лист, который сейчас оказался сверху. — Стремянка шаталась, я держал. Ничего такого.

— Что она вообще делала у тебя дома?

— Проведать зашла. — Хорошо хоть, Инга в кадр не попала. — И книжки взяла почитать. Мы за книжками и лазили.

— А остальное?

— Мы общаемся.

— Настолько тесно?

— Нет! Нет конечно! — Теперь Тимуру казалось, что горят не только щёки, но и всё лицо. Он сжал виски, помассировал их, но легче не стало — руки тоже казались горячими. А может, и не только казались. Но не просить же градусник! — Это просто… ну… сложно объяснить.

— Определись уже, просто или сложно? — Директриса подпёрла щёку кулаком. Пар она спустила и теперь готова была слушать. По крайней мере, Тимуру так показалось.

— И то, и другое, — осторожно начал он, игнорируя нарастающий гул в голове. — Мы случайно столкнулись за гаражами. Знаете, которые за остановкой? Их уже давно снести обещают, но всё никак? Ну и вот… Я шёл вечером домой, наткнулся на неё. Она неудачно упала, ладони ободрала и бок поцарапала обо что-то. Довольно сильно. Я потащил её домой, чтобы обработать это всё.

— А надо было — в травмпункт!

— Я хотел, но она отказывалась. И к себе идти отказывалась: не хотела, чтобы Ольга Степановна что-то заметила. — В этот раз говорить правду (или хотя бы полуправду) оказалось неожиданно легко. Главное, чтобы Ксюша, если её спросят, сказала то же самое. Хотя нет, главное, чтобы она наконец-то ответила на сообщение! Чтобы с ней всё было в порядке! — В общем, мы пошли ко мне. Это как раз три первых фото: мы шли, потом я её осмотрел, убедился, что ничего страшного не случилось, немножко подлатал и посадил в такси, чтобы она не ходила одна по темноте. Всё! Елена Михайловна, честное слово, всё!

— Допустим, я тебе верю, — кивнула директриса. И сразу же уточнила: — Только допустим! Но ты хоть понимаешь, как ситуация выглядит со стороны? Ты понимаешь, что это уголовная статья?

— Да я же ничего не сделал!

— И как ты планируешь это доказать?

— Что? — машинально переспросил Тимур.

— Доказать, — повторила Елена Михайловна. — Представь на мгновение, что эти фотографии получила не я, а кто-то из родителей. Из учеников. Что их вывесили на доске объявлений или в группе школы. Что их увидел фан-клуб твой ненаглядный. Ты всем будешь вот так рассказывать, как подобрал Фролову за гаражами?

— Она подтвердит.

— Она? Скорей уж разобьёт голову тому, кто полезет к ней с вопросами, и к делу всё-таки подключится полиция.

Тимур украдкой посмотрел на вытащенный из кармана телефон. Возле сообщения для Ксюши всё ещё светилась отметка «не доставлено», общие чаты подозрительно молчали. Возможно, их завсегдатаи уже что-то видели. Что-то знали.

Нехорошо. Совсем нехорошо.

— Можете отдать