Буран, Тайга и Асмодей. Выход - Денис Чистяков

Прежде мне не довелось оценить гостеприимство эльфов и все знакомство с местными интерьерами свелось к общему залу для вечеринок, тронному залу, тюрьме и еб…чей Ксали-Тран, о которой я предпочитал не вспоминать. Теперь же оказавшись в апартаментах почетного гостя, я с восторгом раскрыл рот. Большая просторная комната напоминала обитель Салима, но в отличие от нее не отличалась скромностью. В нее набилось множество резных скамей, кушеток и столиков. У стен красовались удивительной красоты книжные шкафы и разного рода замысловатые фигуры. Картины на стенах не были заточены в строгие квадратные рамки, а имели разнообразные формы, будто продолжающие изображённые на полотнах пейзажи. Все комната, как и прочее нутро древа, была в бежевых тонах и будто наполнена светом солнца, хотя его укрыли тучи, а тьму разгоняли уже привычные, напоминавшие бутоны цветов магические кристаллы, строго выверенным образом размещенные в пространстве.

Прямо напротив входной двери был выход на террасу, с которой доносился легкий мелодичный шелест барабанящего по листьям дождя. Чуть правее располагалась ширма с весьма подробным изображением танцующих эльфов. За ней пряталась роскошная кровать, будто выросшая из пола, укрытая пологом зеленой листвы, сквозь которую словно пробивались лучи невидимого солнца.

Цветы и листья были здесь повсюду! Не только вырезанные из дерева, в узорах и орнаментах, но и самые настоящие, оплетающие сетчатые ширмы, крадущиеся по стенам, осевшие в красивых мисках с водой розовыми и голубыми лепестками. Они наполняли комнату запахом весны и умиротворением.

– Охренеть…, – невольно сорвалось с моих губ.

– Вот здесь вы можете умыться, – словно экскурсовод в музее пролепетала эльфийка, указав мне на еще один закуток слева.

Заглянув внутрь, я увидел не ванну, а вполне себе неплохой бассейн неровной овальной формы размером два на три метра. Он наполнялся водой из каких-то изящных трубочек, как будто сделанных из свернутых листьев. Откуда сюда поступала вода, для меня осталось загадкой, которую я решил не разгадывать.

– Спасибо, – ответил я девушке.

Мило улыбнувшись, она проинформировала, что в случае чего я могу позвонить в специальный колокольчик у двери и она явится на зов. Еще раз выразив благодарность я, сопроводив ее на выход, закрыл дверь и оглядел свои апартаменты. Представив, что в подобных условиях мои «несчастные» друзья прожили несколько лет, увенчанные славой героев и обеспеченные богатством, я улыбнулся своему наивному стремлению спасти их. Невольно возникла мысль, что мы с Вероникой и Джеймсом на самом деле бросили игру, не дождавшись награды за все свои мучения. Да, мы вернулись домой, но теперь он виделся настолько серым, мрачным и холодным, что казалось спасать нужно было нас.

Тронув нежно голубой цветок распустившегося на резной стенке вьюнка, я, наконец, позволил себе облегченно выдохнуть. Скинув опостылевшую броню и очистив голову от минувших дрязг, я устроился в удобном плетеном кресле с видом на дождь за окном. У самой моей руки оказался небольшой столик, на котором расположились фрукты в вазочке, графин с водой и удивительно простая деревянная чаша, будто случайно оказавшаяся на роскошном перформансе. Наполнив ее водой, я, как часто делал раньше, представил рядом Санрайз. Она сидела в соседнем кресле, сменив привычную броню на легкое красивое эльфийское платье фиалкового цвета, и играла с Эланом, смеялась вместе с ним и порой улыбалась мне, бросая на меня теплые взгляды. Посмотрев на пустующее кресло рядом, я, вздохнув, подумал, какие слова, действия и события разделяют воображаемую картину и реальность.

Сам того не заметив, я коснулся медальона, висящего на шее, в надежде снова услышать ее голос. Опять мелькнула мысль написать ей. С первого взгляда я не нашел в комнате письменных принадлежностей, но был уверен, что найду, если захочу. Кроме того, теперь я мог обратиться к Андрею или Элидрис, чтобы они приказали доставить мое письмо в Эглидей. Но я так и не смог подобрать достойных слов, чтобы описать Санрайз свои мысли и чувства. Прежде я мог исписать несколько листов в безмолвной беседе с ней и только самые важные слова давались мне с трудом. Теперь же заветное «я люблю тебя» казалось не достаточным. Будто драгоценный камень, требующий не менее дорогой оправы. Но мне не хватало слов и казалось, что мои чувства словами уже не выразить. Теперь я корил себя за то, что не позволил себе обнять Санрайз, когда была возможность и только вызывал в памяти неловкое прикосновение к ней, разглядывая собственную ладонь чужого тела.

На миг я снова представил себя прежнего: тщедушного, потрепанного никчемными «мирскими» заботами студента в убогой Питерской квартире и окончательно утвердился в желании больше туда не возвращаться. Окинув взглядом роскошную комнату, я решил, что идея забрать Санрайз из этого мира так же глупа и эгоистична. В этот момент я как никогда прежде почувствовал, что мое место здесь, в этом мире. Прикрыв глаза, я прислушался к дождю, вдохнул полный пряных ароматов цветения воздух и вспомнил родителей… Когда я только вернулся из Разлома и позвонил маме, мне казалось, что непременно что-то произойдет, как будто я проснусь и забуду этот мир как страшный сон, но именно тогда я понял, что не спал. Для мамы я никуда не пропадал, в моей жизни ничего не изменилось и это казалось удивительно странным! Как будто самый родной человек абсолютно равнодушен к твоим переживаниям. Конечно, я ей не рассказывал о своем путешествии и она не могла о нем знать, но все же… Я словно увидел чудо, которое не заметил никто кроме меня и теперь мог либо кричать о нем как умалишенный, либо сделать вид, что ничего не было и пытаться жить как прежде. Провести остаток дней в дурке я не хотел, но и просто так забыть тоже не мог…

Внезапный стук в дверь выдернул меня из размышлений. Вздрогнув, я уже было решил, что пора идти на совет, но прошло вроде совсем немного времени и я даже не успел умыться! Выбравшись из кресла, я подошел к двери, почти уверенный, что ко мне явилась Вероника с очередной попыткой убедить броситься на поиски Джеймса, но открыв дверь, я обнаружил, что ошибся.

С легкой улыбкой на красивом, даже совершенном лице, оправленном серебром длинных волос, на меня пронзительно голубыми глазами смотрела жена Андрея. Едва не выпалив удивленное и слишком фамильярное «Элидрис?!», я завис, вспоминая более подходящее обращение:

– Владычица?!

– Думаю, мы можем обойтись без формальностей, –