Арвиальская канва - Елена Ахметова

Но меньше, чем если бы Витор согласился сплести еще один гобелен.

Хуже всего было то, что я не знала, чем Ланс руководствовался, когда встал на сторону матери магов — жалостью к ней и нежеланием разделять ее с детьми или банальной алчностью: ведь волосы тоже пришлось бы отдать военным. И понятия не имела, что сделала бы, если бы кто-нибудь милостиво сообщил, что им двигало.

Но Шустрый Ланс не из тех, кто легко сдается — в этом я, к сожалению, была уверена.

— Знаю.

Витор, наконец, обернулся. Мой портрет за его спиной, будто сотканный из огня, уже потихоньку светился, прогревая холл гостиницы куда равномернее и быстрее, чем это сделало бы настоящее пламя. Отныне камин будет служить исключительно для декора и уюта, а я здорово сэкономлю на дровах. Только мне не давала покоя мысль, что гобелен мог бы быть куда функциональнее, если бы маг решился вплести в него чужие волосы.

Но уж он-то никогда не страдал проблемами с правильной расстановкой приоритетов.

— Лави, я все равно не стал бы связываться с крадеными волосами, рискуя попасть в поле зрения военных служб. Хватит есть себя поедом. Считай, что это было и мое решение тоже.

— Спасибо, — кивнула я и затерла следы торопливой парочки, уже скрывшейся на втором этаже: Томная Эва, как обычно, форсировала события, а ее очередной «ухажер» ничуть не возражал. Я, в общем-то, тоже, но вот ноги они могли бы и вытереть.

Видимо, все моральные терзания все-таки отразились на моей физиономии (надеюсь, это выглядело не так гнусно, как ухмылочка на гобелене), потому что Витор не выдержал и перехватил черенок швабры, вырвав меня из раздумий.

— Когда ты последний раз была дома? — спросил он.

Хороший вопрос. В последнее время я брала все больше заказов, опасаясь не успеть накопить недостающую сумму для уплаты пошлины, — а информаторы и воры предпочитали приходить в «Веточку омелы» попозднее, прячась в тенях и шныряя по закоулкам. После того, как иссякал поток исполнителей (а иногда и особо осторожных заказчиков), идти домой по ночному городу не рискнул бы и сам Витор. Что говорить о какой-то манн-ви? Пусть я и не расставалась со святилищным поясом, чтобы все видели, кому я принадлежу, но в темноте не слишком-то хорошо видны охранные знаки. А вот женский силуэт отчаянные парни из доков, по-моему, способны разглядеть в любых обстоятельствах… поэтому я предпочитала ночевать прямо в «Веточке», заняв одну из комнат второго этажа.

— Сегодня должна прийти…

— Элиза. Я помню, — перебил Витор. — И даже помню, что ты отправляла ее в летний дворец, чтобы она выведала у кухарки любимые приправы Его Величества. Полагаю, я и сам запомню, что она скажет. А ты не видела сестру так давно, что, кажется, начала всерьез задумываться о том, что три и без того щедро одаренных жизнью ребенка могут стоить ее благополучия. Марш домой. Утром я передам тебе, что скажет Элиза. Кухарка леди Форкуад все равно зайдет только после того, как приготовит обед своей госпоже.

Я помедлила — и позволила ему забрать швабру.

— А если вдруг зайдет Ланс, — невозмутимо продолжил Витор и перехватил швабру совершенно не так, как следовало бы для мытья полов, — я переговорю с ним сам. Полагаю, давно следовало намекнуть ему, что о моей работе лучше договариваться напрямую со мной, а не пытаться надавить через тебя.

— Он еще не выполнил заказ для сэра Селти.

Напоминание об обворованном баронете заставило Витора несколько поумерить пыл.

— Хорошо, я буду намекать аккуратно.

Удовлетворившись этим обещанием, я вынула свой зонт из подставки, несколько удивившись тому, каким пыльным он оказался. Дождь шел, не переставая, уже дней пять — неужели за все это время я ни разу не выходила на улицу?..

Кажется, Витор прав: сидение в четырех стенах излишне затянулось. Только почему, чтобы спохватиться и взять себя в руки, понадобился внезапный визит Ланса с нелегальными косами?..

Брианна открыла мне дверь, не выпуская из рук огнестрела.

Я скептически изучила темную окружность дула с тремя рыжими волосками внутри, жесткими даже на вид, — можно было не сомневаться, кто подарил сестренке эту игрушечку и насколько она убийственна. Брианна, наконец, соизволила поставить огнестрел на предохранитель и даже смутиться. Она была по локоть в муке, вся такая уютная и домашняя, с пепельно-русыми кудряшками, выбившимися из девичьей косы, что смертельное оружие в ее руке воспринималось как-то несерьезно. Но сам факт его появления говорил о многом.

— Сюда заглядывал один из твоих друзей, — сообщила сестренка. Пожалуй, только она в свои прекрасные пятнадцать могла счесть моих нынешних знакомых друзьями. — Такой… бритоголовый. Очень расстроился, что не застал тебя, и просил передать, что нашел знакомых в том святилище, которые ты выбрала, и сможет провести тебя, чтобы осмотреть его изнутри. Кстати, почему я узнаю о твоем выборе от постороннего человека, а? — Она сощурилась и гневно потрясла огнестрелом.

Но напряглась я не из-за пляшущего под носом дула.

Конечно, стал бы Ланс маячить перед носом у Витора, когда есть такая удобная мишень, как моя сестра!

— Не открывай ему больше.

Брианна с недоумением опустила руки.

— А его это остановит? — помолчав, проницательно поинтересовалась сестренка.

— Нет, — помедлив, честно признала я. — Я поговорю с ним.

Хотя ведь именно этого он и добивался, засранец этакий!

Брианна стояла, выжидательно заломив светлую бровь и уперев руки в боки. На мгновение я почувствовала себя загулявшим муженьком, явившимся поутру, и послушно покаялась:

— Он соврал. Я еще не выбрала святилище. Ланс просто… — я замялась, не в силах продолжить. «Ланс» и «просто» в одном предложении упорно не сочетались.

— А, — кивнула сестренка, так и не дождавшись окончания фразы. — Значит, это тот самый…

Я тяжело вздохнула и нагнулась, чтобы расшнуровать ботинки. Обсуждать того самого я была решительно не готова.

Хозяйке гостиницы в шумном райончике в одном квартале от самого большого пляжа Арвиали вообще не стоило связываться с теневыми людьми. Частные консеквентеры и талботы низших чинов в «Веточке» мелькали едва ли не чаще постояльцев, расследуя супружеские измены и мелкие скандалы. Торговать неправедно добытой информацией у них под носом было ужасно опрометчиво.

Но отца не стало слишком рано. С огненными магами это случалось: они проживали свою жизнь, пылая и искря, оставляя следы в сердцах и судьбах, — и прогорали, как сухие щепки, едва протянув с полвека. Брианне тогда только-только исполнилось четырнадцать, а я, как и полагалось первенцу мага, в двадцать пять лет должна была отправиться в святилище и оборвать все связи с внешним миром, служа Хикаи-Токалль. Необходимость посвятить свою жизнь огненному ящеру, одаривающему людей пламенно-рыжими волосами, и раньше не приводила меня в восторг, а уж когда вдруг оказалось, что из-за этого Брианна останется одна в неполные шестнадцать и загремит в детский дом при той проклятой лаборатории, где служил отец…