Отродье мрака - Rotten Apple

и рассмеялся. Тогда представился Фелинн. Аристократическая выправка юноши и отточенный манер пусть не уверили лакея в правдивости услышанного, всё же доказали, что перед ним были не какие-то проходимцы. Он согласился доложить барону.

Арли и остальным велели ждать у большой бронзовой двери с изображённой на ней парой крыс, вставших на задние лапы. Что скрывалось за дверью — сказать было нельзя, ведь её рама была вделана прямиком в тоннель, с виду не казавшийся особенным, если не считать вечно входящих и выходящих стражников.

— Почему они в масках? — спросил Арли после двух часов терпения, расхаживая туда-сюда. — Я о лакеях.

— Может, у них есть причина скрывать лица? — предположила Несса.

— Единственная причина — ранимая натура их повелителя, — покачал головой Фелинн. — Говорят, он болен проказой. Сам носит маску по нужде и своих слуг заставляет делать то же. Если кто из них пренебрегает его волей, Ротте казнит провинившегося, надевая на него маску с шипами на обороте. Скверный человек, даже в сравнении с отцом.

— Думаешь, он нас примет? — спросил Арли.

— Уверен. Не каждый день в его городе появляется Служитель в сопровождении княжеского сына.

Ещё какое-то время прошло в унылом ожидании. Потом появился тот же лакей и ткнул пальцем сперва в Фелинна, затем в Арли.

— Вы двое, — сказал он. — Проходите, господин вас ждёт.

Тронный зал барона Ротте мог бы с таким же успехом стать логовом для зубатого червя. Слабо освещённый теплящимся в жаровнях огнём, он в буквальном смысле являл собой широкую, плоскую пещеру с низкими сводами потолка. На голых стенах висели круглые щиты с изображениями аристократических хоругвей Железных Нор. Трон был выбит в скальной породе и больше походил на древний алтарь для человеческих жертвоприношений, с течением времени приспособленный под задницы власть имущих.

Стража барона Ротте носила шипастые пластинчатые доспехи и шлемы с забралами в виде серебряных ликов, чуть более угрюмых, чем у лакеев. И у тех, и у других маски являлись подобием той, которую носил сам барон: круглой, изящно украшенной завитым орнаментом, с губами, заставшими в лёгкой плутовской ухмылке. Барон был невысок ростом, чуть сутул и всё тело прятал под длинным чёрным балахоном. Шлейф этого свободного одеяния тянулся за ним необъятным хвостом, и шут по кличке Хрящик, шустрый и звонкоголосый малый, носился за хозяином по пятам, поддерживая на руках складки его наряда.

Когда Арли и Фелинн вошли, барон неуклюже повернулся к ним. Кроме шута, правителя сопровождал огромный стражник с двуручным мечом на спине.

— День становится интереснее, — голос под маской звучал низко и глухо, сопровождаясь тяжёлым, посвистывающим дыханием. — Служитель Пламени и сын гроттхульского князя. Чем обязан?

— Откуда вы знаете, что я Служитель? — с подозрением спросил Арли.

— О вашем Шествии знает уже вся Тартария, — ответил барон, смерив Арли вялыми глазами, в которых, однако, отсвечивал огонёк угрозы. — Я ждал, что вы доберётесь до меня в более полном составе, но вижу здесь только тебя, малыш. С чего бы это?

Арли стиснул зубы и посмотрел в землю. Он решил говорить как есть, поскольку знал, что правитель захочет распознать ложь и сделает это куда лучше какого-нибудь пожилого адепта.

— На нас напали… — медленно ответил он. — Какая-то тень на мосту… Невысокая, в остроконечной короне… Остальные отказались продолжать поход, но я… я считаю, вам всё же стоит меня выслушать.

Ротте глухо усмехнулся и шагнул к своему трону. Под полями его балахона не было видно ни ног, ни рук, и со стороны он походил на жука, ползущего в укромный угол.

— Я ценю твою честность, малыш. И то, как искренне ты желаешь убедить меня, будучи совершенным неряхой по части дипломатии. Сущность, что напала на вас… Мне доносили о ней. Купцы и крестьяне видели её на дороге и в пещерах. Скорее всего, она и послужила причиной тому, что мои деревни пустеют. Люди слышат её зов, бросают дома… Отдаются влечению… Тракт заполонило отребье, чующее гниль времён и мою слабость. Чудовища, о которых не говорят даже в легендах, обживают покинутые сёла…

Арли с Фелинном переглянулись.

— Но что же это за сущность такая? — спросил адепт.

— Последний цвергский король, — не оборачиваясь, ответил Ротте. — Так ей хотелось бы думать. На деле — воплощение слепого желания разрушать. Месть для неё лишь иллюзорный предлог, не имеющий значения. Отголоски мёртвой личности, оказавшейся во власти куда более зловещих сил.

— Зловещих! Зловещих! — пропищал Хрящик голосом, удивительно похожим на тембр хозяина. Он перебирал в руках платье барона.

— Если вы хотите сказать мне, что эту тварь нужно остановить, можете не утруждаться, — добавил Ротте. — Сложно отыскать кого-то, кто более заинтересован в этом.

У Арли отлегло от сердца. Не придётся заискивать перед этим жутким владыкой, не придётся брать на себя никаких непосильных клятв. Всё ведь было куда проще — победа над тьмой напрямую затрагивала область интересов барона.

— Значит, вы согласны выйти на переговоры с моим отцом и остальными правителями? — спросил Фелинн. — Оставить в прошлом старые обиды и объединиться в борьбе против общего врага?

Затылок барона прикрывала матерчатая тряпица, стянутая ремнями маски. Всё время, пока он стоял лицом к трону, Арли и Фелинн видели только покрытую голову и широкую спину Ротте. Когда он повернулся, в руках у него была глиняная статуэтка.

— О да, согласен, юноша. По правде, я уже получил несколько писем из Раскалённой Цитадели и готов вести диалог как со Служителями, так и с остальными владыками. Любопытно… — добавил он, разглядывая Фелинна. — Неужели Крылана так заботит судьба Тартарии, что он отправил на переговоры своего сына? Князь, которого я знал, никогда бы не рискнул выводком.

Фелинн прикусил губу и побледнел. Можно было заметить, как его ладонь почти до боли сжала рукоять висящего в ножнах меча. «Что за письма из Раскалённой Цитадели? — промелькнуло в голове у Арли. — Неужели переписку с бароном вёл Гэллуэй?» Но мыли были заняты другим — статуэткой, торчавшей из покрытых язвами рук Ротте. Пухлая, одутловатая фигура, которую Арли видел уже не раз, пробуждала в адепте противоречивое чувство наблюдения чего-то неестественного, чужеродного.

Вихт Асваргот. Снова. В Хальруме, в Гроттхуле — и здесь тоже.

— Я сам вызвался отправиться в поход, ибо понимаю его важность, — взял себя в руки Фелинн. — И рад слышать, что вы готовы идти навстречу другим баронам. Теперь, если не возражаете, мы бы хотели отдохнуть перед походом в Грибные Топи. Не правда ли? — он глянул на отвлёкшегося адепта. — Будем признательны, если вы предоставите нам какой-нибудь тихий уголок для сна.

Барон не шевельнулся, но глаза его словно