Отродье мрака - Rotten Apple

Арли привели в помещение с прямоугольными нишами в стенах, подталкивая сзади закованными в железо ладонями. Каждую нишу прикрывала гранитная плита с вырезанными на ней рунами; дрожащий свет приплясывал на камне. Барон сидел перед плоским скальным образованием, которое располагалось в центре и служило чем-то вроде стола. Его маска была приподнята на лоб, но лица Арли не видел. Ротте был занят трапезой, и звон серебряной посуды эхом отражался от стен. На земле, возле ног правителя, примостился Хрящик, тихо напевавший не своим голосом какой-то жуткий мотив.

Когда адепт приблизился к правителю, из тени выступил его мрачный телохранитель и преградил путь. Громила не проронил ни слова, но по хриплому дыханию и терпкой вони Арли понял, что тот готов убивать. Хитрое, по-детски любопытное лицо шута обратилось к Арли; звякнули колокольчики на высокой дырявой шляпке.

— Чудовище! Чудовище! — весело завопил он. — Княжий сынок любит красненький сок!

— Оборотень, а? — просипел барон, покашливая и отправляя себе в рот очередной кусок пищи. — Так-так, всё интереснее и интереснее… Княжеский сын оказался кровопийцей — не потому ли Крылан выслал его с глаз долой? Или, быть может, надеялся прикончить меня его клыками? Не ясно, не ясно… Куда важнее то, что ты сражался с ним — и даже рану получил…

— Я ничего не знал о том, что он оборотень, — признался Арли. — А вы откуда знаете? Никто не видел бой.

— Мой лекарь осмотрел раны девушки и княжеского отпрыска тоже, — объяснил барон. — Сомнений быть не может. Жаль девочку… кхе-кхе. Она жива, но впала в летаргию… Нам в Норах не нужен лишний рот — придётся умертвить. Нехорошо, что мне приходится расходовать подданных по вашей вине. Весьма нехорошо.

Телохранитель издал звук, похожий одновременно и на смешок, и на урчание голодного хищника. Трое или четверо стражников караулили у входа — бежать было некуда. Если барон захочет прикончить его, то почти наверняка преуспеет. Если до этого дойдёт, Арли попытается сжечь его первым.

— И всё-таки… — задумчиво прохрипел Ротте, натягивая маску и с трудом поворачиваясь к адепту, — всё-таки я бы не хотел портить мою дружбу с Цитаделью, убивая или пленяя одного из Служителей. Не трону я и твоего приятеля княжеских кровей, хотя его… особенности меня очень интригуют, особенно в свете отношений с его отцом.

Арли готов был поклясться, что изувеченное болезнью лицо ухмыльнулось под маской, когда он произнёс последние слова. Барон кряхтя поднялся с железного табурета и медленно подошёл — или подполз — к ближайшему углублению в стене.

Он указал на плиту:

— Свидетелями да будут мои предки. Я не трону никого из вас. Жизнь служанки не стоит жизни Служителя Пламени и княжеского отпрыска — такова незатейливая истина. Но из моего города вы должны убраться теперь же. Иначе, клянусь Асварготом, вы примерите на себе маски моей неблагосклонности.

— Асварготом? — опешил и одновременно разозлился Арли. — Значит, вот оно как? На Срединных ярусах вы не юлите и клянётесь нести смерть под его эгидой?

Ротте рассмеялся. Надо сказать, на смех это было похоже лишь отдалённо: так обычно скрипит ржавый доспех или задыхается больной слепыш. Потом, узнавая там и здесь о зверских расправах этого человека, Арли понимал, что тогда барон в несвойственной для себя манере снизошёл до ответа, вместо того чтобы казнить наглеца на месте.

— Что тебя удивляет, малыш? На Срединных ярусах ещё помнят богов такими, какие они были с начала времён. Наши ритуалы истинны, наши верования не отравлены самообманом. Боги отвечают на наши молитвы — ибо мы знаем, как ублажить их. А скоро, совсем скоро, я собираюсь напомнить об этом и остальной Тартарии…

— Напомнить! — вторил ему Хрящик.

Арли раскрыл было рот, но предчувствие подсказывало ему, что лучше прекратить сотрясать воздух словами — себе же во благо. И он промолчал, а Ротте отдал распоряжения страже.

Засим Арли был освобождён от кандалов и доставлен к остальным. Фелинна, едва живого после обращения, вытащили из темницы; вдобавок он страдал от заработанных ожогов. Друзи громко причитал, когда его будили, но вид направленных в сторону охотника заострённых гвизарм быстро отрезвил его.

Уже меньше чем через час все четверо навсегда покинули Железные Норы.

Цвета иной жизни — часть первая

«Грибные Топи одевают в шелка аристократию,

поят грибными настойками всякого третьего

пьяницу, согревают торфом едва ли не каждый домашний

очаг. При всём при этом им удаётся оставаться одной из самых

загадочных и заказанных для чужаков областей Тартарии»,

— Борхес из Хальрума, «Рассуждения о городах Тартарии».

В дороге Фелинн и Арли вели себя так, будто первый не оказался оборотнем, а второй не обжёг его хвостом саламандры, жившей в плаще. Адепт хотел услышать объяснения княжеского сына, а уж потом решить его судьбу. Фелинн был ещё слаб от полученных ожогов и едва ли смог бы оказать сопротивление, хотя раны заживали на нём с чудодейственной скоростью. Арли и сам не представлял, что хочет от него услышать, но почему-то верил — или хотел верить — в наличие у Фелинна хоть какого-нибудь оправдания.

Неужели Арли действительно придётся его убить?.. Фелинн был опасен, это не подлежало сомнению. Ещё он был нахалом и высокомерным козлом, но Арли, как ни прискорбно было это признавать, успел привязаться к нему в походе. Он не доверял княжескому отпрыску, а после увиденного ещё и опасался его, — но смерти Фелинну не желал.

Для остальных придумали не самую убедительную, но соответствующую внешним признакам историю. Якобы Арли и Фелинн нарвались в Железных Норах на бандитов, и в пылу схватки Арли случайно обжёг княжеского сына. Барон Ротте, не желая дожидаться, пока чужеземные гости принесут новые неприятности, выставил их вон. Так это преподнёс Арли, а Фелинн с глупым видом поддакивал ему и присовокуплял неуместные подробности, призванные добавить всей небылице правдивости.

И похоже, Друзи такое объяснение устроило. Не то чтобы ему вообще нужна была причина продолжать поход — жажда мести и без того не позволила бы ему прохлаждаться в Железных Норах слишком долго. А вот недоверчивый взгляд Нессы подсказывал, что она заподозрила в словах Арли ложь. Так это было или нет, девушка не высказала открыто. Арли был ей благодарен: именно громких сцен он хотел избежать, утаивая правду.

— Всё это после смерти матери началось, — рассказал Фелинн во время привала, когда они с Арли шли наполнять бурдюки в ручье. — Говорят, над княжеским родом Гроттухля висит проклятье, и дети княжеских кровей иногда становятся оборотнями. Когда они обращаются, то утрачивают