Доктор Крюк 2 - Виктор Гросов

а тревога за Моргана грызла изнутри. Где он шляется? Напился? В драку влез? Или, не дай бог, пошел к священнику, несмотря на мой запрет? Я стиснул крюк. Если он что-то затеял, я ему шею сверну.

Стив с Сэмом вернулись ближе к полудню, оба красные от солнца и с запахом рома. До дуэли тут рукой подать. Дворянчик назначил ее на мысе, в десяти минутах ходьбы от причала.

— Капитан, — прогундосил Стив, — мы в «Черном Коте» были, слухи слушали. Испанцы в порту что-то мутят, солдат прибавилось.

— А Морган? — перебил я.

Стив пожал плечами:

— Не видали. Может, тоже слухи собирает?

— Слухи, — проворчал я. — Ладно, идите уже, пока ноги носят.

Они ушли. Тревога росла. Морган не из тех, кто пропадает просто так. Я уже собрался отправить команду на его поиски — проверить таверны, спросить у местных. И тут на пирсе замаячила фигура. Генри шел быстро, чуть сутулясь, в своей потертой куртке. Лицо его было в тени, но я разглядел его фирменную ухмылку.

Он махнул рукой и крикнул:

— Крюк, спускайся! Есть разговор.

В его голосе звенело что-то странное — то ли гордость, то ли вызов. Я стиснул зубы. Прибью засранца. Что-то подсказывало мне, что этот «разговор» мне не понравится. Но я спрыгнул с борта и пошел за ним, пока солнце догорало за горизонтом, а порт затихал перед ночью.

До дуэли еще часик-полтора есть. А у меня не было шпаги. Зато есть Морган, у которого она есть. Я шел за Морганом. По дороге я объяснил ему затык со шпагой, но он будто не слушал. Только сказал, что с удовольствием отдаст свое оружие для такого дела.

Его ухмылка, этот тихий голос с ноткой вызова — все это било по нервам. Он вел меня к докам, не оборачиваясь. Я замолчал, хотя вопросов в голове было больше, чем волн в шторм. Куда он пропадал? Что за «разговор»? И почему у меня такое чувство, будто я иду на собственную виселицу?

Мы поднялись на верхний ярус пристани. Рядом были склады. Морган остановился у двери в очередной ничем не примечательный склад. Он кивнул мне приглашающим жестом открывая мне дверь. Я, стиснув зубы, зашел внутрь. Сразу перед глазами появилась лестница вниз, в какое-то полуподвальное помещение. Лестница скрипела под сапогами, а в нос ударил запах сырости и смолы. Генри шел следом, зажег фонарь, и тусклый свет выхватил из темноты бочки, канаты, тени. А потом я увидел то, ради чего Морган меня притащил сюда.

В углу, у стены, сидел священник. Тот самый, из церкви. Руки его были скручены веревкой, во рту торчал кляп, а черные глаза буравили меня. Он дернулся, пытаясь что-то промычать, но кляп глушил звуки. Я медленно обернулся к Моргану. Тот стоял, скрестив руки, и смотрел на меня с наглой ухмылкой.

— Ты что наделал, Генри? — выдавил я.

— Да брось, Крюк, — отмахнулся он, будто мы о пустяке говорили. — Ты хотел правду про карту? Вот он, твой ключ. Теперь потолкуем, как ты велел, но только по-моему.

Я смотрел на перекошенное лицо священника. Гнев и растерянность рвут меня пополам. Это был не мой путь. Я, Николай Крюков, врач, лечивший пиратов, учивший их перевязывать раны и мыть руки, не затем сюда попал, чтобы людей в трюмах вязать, как скот. Но этот чертов пират Морган переступил черту, которую я сам себе нарисовал еще на «Грозе Морей». И хуже всего — он втянул меня в это по уши. Я шагнул к нему, сжимая кулаки:

— Я сказал — без глупостей! Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Понимаю, — спокойно кивнул он. — Понимаю, что мы теперь ближе к карте Дрейка, чем ты со своими танцами вокруг да около. Он знает, Крюк. И скажет.

Священник снова дернулся, замычал громче. Обратной дороги не было. Отпустить его? Он побежит к испанцам, и к утру нас повесят на площади. Оставить? Это значит держать его тут, пока не сломается, а я не палач. Я отвернулся, глядя в темноту.

— Ты перешел грань, Генри, — тихо сказал я. — Это не игра.

— А ты думал, сокровища Дрейка нам на блюде поднесут? — хмыкнул он. — Это море, Крюк. Тут либо ты, либо тебя.

Я промолчал. Подвал давил на меня тишиной, прерываемой только глухим мычанием священника. Морган прав в одном — я влез в эту игру, когда согласился искать карту, когда стал капитаном, когда позволил Веже превратить меня из старика в пирата. Но вот так? Связывать людей, держать их в цепях, выбивать правду? Это не я. Или уже я?

— Что дальше? — устало спросил я, глядя на Моргана.

— Допросим, — пожал он плечами. — Ты или я. Выбирай.

Я смотрел на Моргана. Гнев медленно уступает место холодной ясности. Подвал был тесным, стены сочились сыростью, а воздух пропитался запахом плесени. Фонарь в руках Генри бросал длинные тени. Священник у стены тяжело дышал, его сутана была перепачкана пылью, а в глазах мелькало отчаяние. Я заметил, как дрожат его пальцы, стянутые грубой веревкой, — он не привык к такому обращению, это точно. Человек, привыкший к молитвам и ладану, а не к канатам и кляпам.

— Допросим, — медленно повторил я, словно пробуя слова на вкус. Они оставляли горький привкус. — И как ты себе это представляешь? Будешь ему пальцы ломать, пока не заговорит? Или просто пугать до смерти, пока не обмочится от страха?

Морган хмыкнул, будто я сказал что-то смешное и шагнул ближе к священнику. Его сапоги глухо стукнули по каменному полу, и эхо отдалось в углах подвала. Он присел на корточки перед пленником, глядя ему прямо в глаза, и вытащил из-за пояса нож. Лезвие тускло блеснуло в свете фонаря, и священник дернулся, издав приглушенный вопль.

— Видишь, Крюк, — хмыкнул Морган, не отводя взгляда от своей жертвы, — он уже готов петь. Просто надо дать ему понять, что молчать дороже выйдет. Ты же не хочешь, чтобы все наши труды пошли прахом из-за этого святоши?

Глава 20

Я стоял в подвале заброшенного склада у причалов Портобелло, тьма здесь была такая, что хоть ножом режь. Пыльные бочки, заваленные рваной парусиной, громоздились вдоль стен, а под ногами хрустели осколки стекла и кости мелких тварей, которых давно никто не тревожил. Сквозь щели в прогнивших досках пробивался соленый ветер с моря, принося запах гниющих водорослей и далекий гул волн. Свет от факела дрожал на стенах, выхватывая из мрака лицо ухмыляющегося Генри