Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

русские пельмени. Вкусное блюдо еще и со своей историей - согласно легенде, их рецепт изобрёл один монах, который хотел обойти запрет на употребление в пищу мяса во время Великого поста. Он завернул мясо в тесто, чтобы скрыть его от Бога. Поэтому маульташены называли еще – нerrgottsbscheißerle. Слово переводится как «способ обмануть Отца небесного».

Другое традиционное блюдо, которым нас кормили - шупфнудель, плотная такая лапша с хрустящими шкварками, приготовленная из теста на картофеле с яйцом. К ней подали чечевицу, сваренную в бульоне и слабо заправленную уксусом.

- Кто оплачивает жилье и еду? – всерьез запереживала я, - у нас достаточно средств? Если что, давайте наведаемся в банк…

- Ваше приданое по контракту, подписанному мною и вашей матерью, принадлежит исключительно вам, - ровно отметил Фредерик.

- Хорошо бы ознакомиться со всеми бумагами, которые есть у вас на руках и относятся к Моей светлости, - процедила я.

Что там еще за сюрпризы могут всплыть?

- Контракт не означает, что их не могу тратить я. Мне нужна одежда, эту уже некуда расставлять, - попыталась я оттянуть на талии платье, но сидело оно плотненько.

- У меня достаточно средств…

- Да я просто хочу знать, насколько достаточно их у меня, – возмутилась я, - в конце то концов! Я понятия не имею о сумме.

- Пятнадцать тысяч русских рублей серебром, но наличность в империалах, - увидев выражение моего лица, чуть помолчав, муж осторожно объяснил: - Золотой империал, это десять рублей серебром.

- А в… здешней валюте? – пыталась я вникнуть.

- Один вюртембергский гульден это шестьдесят крейцеров или сорок семь российских копеек. В банке для вас все сосчитают и поменяют сумму по вашему желанию.

Кивнув, я сломала веточку, расчистила туфелькой место на дорожке и записала курс. Отступив, принялась рисовать цифры, умножая и деля в столбик. Колонка цифр на дорожке все росла… закусив губу, я старательно выясняла свою платежеспособность здесь.

Глава 21

Банк находился в центре города и понятно, что к нему надо было не идти, а ехать. Наемный экипаж вызвали, но возникла еще одна проблема.

Непонятно взглянув на меня, Фредерик сказал:

- Перед посещением банка необходимо зайти в шляпный магазин, Таис. Для выхода в город шляпка или шляпа обязательны.

- Но Оуэн… - вспоминала я городок гера Людвига, а заодно и Петергоф. В России, насколько мне помнилось, обязательным атрибутом и показателем приличия шляпы еще не являлись. В это время точно.

- Оуэн большая деревня. Селянки там носят капоры, а вам нужна шляпка, - настаивал муж.

Мне гардероб менять пора, а к нему уже подбирать шляпки – едва не выдала я в сердцах. Кстати, и Фредерику тоже не помешало бы. Кроме формы, у него было всего две смены одежды. Та, в которой он был сейчас и еще одна, не считая домашней. Возможно, на летний период этого и достаточно, только рубашки меняй. Но что-то мне подсказывало…

Для всего этого нужны будут деньги, чтобы не жаться, выбирая. А значит - банк. Вначале он.

И все-таки пришлось вернуться в комнату...

Последнее время я всегда делала одну и ту же прическу – коса короной вокруг головы. Даша просто не умела ничего другого, я, впрочем, тоже. Скрутив тонкий полосатый шарф, я уложила его вокруг короны из волос, завязав на затылке бантом. Белый с голубым, он шел к платью. Белые перчатки. Белый зонт…

Покрутившись перед зеркалом, сделала печальный вывод - от прежней красоты, если она и была, осталось шиш да маленько, как говорится. Выглядела я доходягой.

- А и ладно-то как вышло у вас, барышня! – восхитилась Даша, поправляя бант.

Благодарно чмокнув ее в щеку, я поспешила к мужу...

Предъявив документ, удостоверяющий личность и соглашение, заключенное с Русским Императорским банком, я решила проверить правильность своих исчислений. Как оказалось, в них я не ошиблась.

Получив на руки небольшую сумму, сложила монеты в сумочку-мешочек. Представление о здешних ценах пока не сложилось и черпать по полной пока не стоило.

Собственно, знала и помнила я только цену того дома.

Раскланявшись с клерками, мы вышли на площадь. Здесь было оживленно, все-таки самый центр – сновали небольшие экипажи, проходили люди. И да – все женщины были или в капорах, или в шляпках - разных, но рассматривать их я не была сейчас настроена. Уже думала о другом.

Задумчиво обвела взглядом центральную площадь: солидную ратушу, памятник Шиллеру… насколько я знала, он был отлит когда-то из старых пушек; двухбашенную кирху; подобие фонтана или источник, оформленный, как колонна; дома в четыре-пять этажей – разноцветные, островерхие. Прямо на брусчатке площади торговцы раскинули ряд палаток, возле них суетились люди…

- Торговая площадь, - объяснил Фредерик, - но здесь торгуют только продуктами. За одеждой нам с вами нужно в другое место.

- Нам с вами нужно поговорить, Фредерик, - решилась я, - давайте присядем где-нибудь, попросите кучера...

Вскоре мы сидели в подобии сквера, для этого пришлось проехать в экипаже довольно далеко от центра. Здесь было тихо – еще пару лавочек занимали важная старуха с компаньонкой и нянька с подобием детской коляски – маленькой тележкой на огромных колесах и установленным над ней зонтом. Полугодовалый на вид младенец спал, привязанный к тележке широкой лентой.

- Я слушаю вас внимательным образом, - отвлек меня от наблюдений муж.

- Да… возможно, сейчас мы с вами рассоримся навеки, Фредерик, но… - и я напомнила ему о том самом доме, привела свои резоны. Не озвучила только страх перед революционерами, но это понятно.

На русские деньги старый дом с крохотным участком стоил чуть больше трех тысяч серебряных рублей, но, скорее всего, цену получилось бы сбить. Ее всегда задирают, озвучивая первый раз.

- Милостивое отношение к нам короля не обязательно навсегда. А