Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

Впечатлений хватало. Он ближе сошелся с высокой компанией, заявив своим поведением слегка отстраненный характер общения, который всех устраивал. И даже Мэри, которая теперь демонстративно не замечала его.

Случайная встреча в парке Александрии и короткий разговор заинтересовали Фредерика, он согласился на встречу. Понимал уже, что женское внимание Таис ему не грозит, да и любопытство никто не отменял.

Ее предложение почти сбило с ног - образное выражение, но очень точное. Он многое успел ощутить – возмущение и злость… она не имела права выказывать свою осведомленность об их с Карлом отношениях. Но посмела.

С трудом выслушав резоны, которые она приводила, он с неменьшим трудом пытался осознать суть ее речи. Потом последовало возмутительное предложение… Развернуться и уйти помешало понимание того, что сейчас он не заперт в комнате, не загнан в угол - ситуация не критична и еще возможно выдержать приличия.

Вежливо отказать и распрощаться не получилось.

Предварительное решение он принял, когда нес бесчувственную Таис по дорожкам парка. Держал ее в руках на виду у всех… или очень многих. И это был только его выбор – оказать помощь самому, а не призвать ее со стороны. Не принуждение, но правильный рефлекс, уверенное веление мужской сути – помочь слабому.

И странное дело… при этом чувствовал он себя настолько естественно! Сейчас он был полноценным мужчиной, не хуже других – сильным, уверенным в себе и том, что делает.

Легкое теплое тело в руках, запретные касания…

Этим он напрочь компрометировал себя и ее. Все происходило, как она хотела, но… по его решению.

Удивила спокойная, почти равнодушная реакция Карла.

- Насколько ты заинтересован в ней?

- Хочу помочь. И это полностью оправдает нас с тобой.

- Но чей у нее ребенок?! Говорят, император…

- Не император. Но я не готов открыть личность отца, не испросив на то разрешения Таис.

- Тогда… и неважно. Делай, как считаешь нужным.

Разговор получился сухим и официальным, неожиданно породив острые сожаления. Карл стремительно отдалялся и Фредерик вдруг опять почувствовал себя одиноким и никому не нужным. Это чувство было настолько сильным, породив такие внутренние метания, что единственным выходом он увидел бежать от сомнений и как можно быстрее и дальше.

Дядюшка был приятно удивлен, высочайшее разрешение получено, а там и венчание состоялось.

По сути, у них был договор подобный тому, что у Ольги и Карла. Но Фредерик чувствовал себя увереннее – причины Таис были серьезны, сюрпризов здесь не ожидалось.

Дорога сблизила их. К простому желанию помочь невольно добавилось уважение – тяготы пути жена переносила стоически, совершенно не по-женски: без капризов и жалоб. Но главное то… Фредерик чувствовал себя сейчас очень правильно – единственно правильно. Защищать, заботиться и оберегать слабую женщину было приятно, это дарило то самое самоощущение мужской полноценности.

Желание видеть плоды своей заботы породило беспокойство за Таис. Ее хорошее самочувствие становилось потребностью для него. При каждой встрече он с тревогой вглядывался в лицо жены, отыскивая признаки нехорошего, чтобы вовремя его предотвратить.

Она худела, беспокойство возрастало… Он говорил с Дашшей и та успокоила его, но только на время. Теперь Фредерик с трудом держал себя на расстоянии – потребность контролировать состояние Таис, каждое изменение в ней, каждый ее шаг становилась труднопреодолимой. Пока что он справлялся с этим.

Потом еще больше – после Польши появился настоящий страх за ее жизнь и он нанял охрану. Деньги таяли… Дорога, растянувшаяся в месяц, быстро сожрала сбережения, которых и было-то не особо много – Фредерик откладывал из жалования, других источников дохода для него не существовало.

Он продумал два варианта их проживания в Вюртемберге.

Первым и самым желанным был отцовский дом, его родной – там он когда-то жил с мамой.

Кроме того, что условия в нем были приемлемы и Таис там будет удобно, Фредерик преследовал еще одну цель – он нуждался в отдыхе от ответственности. Не бросить и забыть, а оставить в надежных руках и месте и передохнуть. Слегка выдохнуть и уложить в себе, осознать все то новое, что пришло в его жизнь вместе с ней – всего-то. Может еще взглянуть на ситуацию и будущее слегка со стороны… рядом с ней думалось плохо, одолевало беспокойство – от свеженькой, пускай и не пышущей здоровьем девочки осталась половина.

На это трудно было смотреть, ему требовалась передышка от тревоги о ней. Заодно он съездил бы в полк и узнал насчет жилья. Семейным офицерам, бывало, выделяли средства для поднаема.

Но случилось как случилось. Отец все так же не желал с ним знаться. Что ж?.. Такой вариант он предусмотрел, продумав иные.

Оставив Таис в тихом городке и наказав хозяину постоялого двора присматривать за ней, он помчался в полк. Доложился командиру. Решил вопрос денег. Чтобы ускорить процесс, решил расспросить сослуживцев о вариантах съема – возможно кто-то слышал сдается ли рядом приемлемого качества жилье. Даже не задумывался при этом, какое впечатление вызовет своими вопросами – мысли были заняты женой и ее самочувствием.

Он спешил, и так уже прошло два дня – дорога, ожидание решения командира и выплаты денег, расспросы…

А потом ее оскорбили. Причем не завуалированно, не намеками, как оскорбляли раньше его, а при свидетелях, прямо… Один из офицеров – Karl Schwarzenberg заявил:

- Kapitän Hohenlohe-Ingelfingen, говорят, вы привезли кое-кого из России… А ведь и в Штутгарте выбор неплох… на улице Красных фонарей.

Он не поверил своим ушам, настолько неимоверно дико… мимо любых приличий и порядков это прозвучало. Показалось даже – ослышался.

- Повторите…

- Говорят, вы привезли… - еще громче начал Schwarzenberg.

Их растаскивали несколько человек. Мерзавец, оскалясь, вытирал кровь с разбитого носа, сплевывал слюну и пробовал языком шатающийся зуб.

Тяжело дыша и потирая ноющую челюсть, Фредерик медленно осознавал случившееся… не понимая совершенно как вообще такое стало возможно? Но главное – почему оно оказалось позволительно? Почему все молча наблюдали и не осудили, не остановили мерзавца?

И, кажется, догадывался… в связи с бракосочетанием Карла, его имя больше не связывали с кронпринцем, он вышел из-под защиты его имени.

Полковой трибунал принял решение на месте – дуэли быть. Но, что примечательно… и здесь сказалось отношение к нему, белой вороне – сражаться приговорили до первой крови, но не на пистолетах, а на пехотных саблях. Все знали, что владеет ею капитан далеко не в совершенстве. На пистолетах у него еще был бы шанс…

Ранение оказалось не тяжелым на первый взгляд. Казалось