«Неправильный герой для сломанного мира» Книга первая: Свет и Тень - TamerlanKorolev

разведка у храма и первая попытка Динэи договориться с орками. Он сомневался в успехе её методов, но впервые за долгое время чувствовал не просто цель выжить, а нечто большее. Он чувствовал ответственность за хрупкий свет, который, против всякой логики, согласился идти рядом с его тьмой. И, возможно, именно в этом странном союзе и скрывался ключ к активации таинственного навыка.

Глава 3: Идиотский План

Утро в «Отдыхающем путнике» началось с густого запаха жареного бекона, свежего хлеба и пива. Ракун, уже сидевший за угловым столом, с наслаждением потягивал кружку тёмного эля. Боль в рёбрах притупилась до терпимого нытья. Всю ночь он обдумывал тактику, и в голове у него созрел черновой план. Всё это мгновенно испарилось, когда он увидел спускающуюся по лестнице Динэю.

Она была всё в том же сером балахоне, но капюшон был снят, и медно-рыжие волосы, освещённые утренним солнцем, пробивавшимся через запылённое окно, горели, как живой костёр. Она подошла к столу и тихо села напротив.

«Доброе утро, спасительница, — начал Ракун, подвигая к ней тарелку со свежим хлебом и кувшин с водой. — Надеюсь, выспалась? Потому что наш сегодняшний день обещает быть... насыщенным.»

Динэя кивнула, её изумрудные глаза внимательно изучали его лицо. Она взяла кусок хлеба, но не стала есть, а жестом спросила: «Каков план?»

Ракун облокотился на стол, понизив голос.

«План, дорогая моя святая, состоит в том, чтобы не лезть на рожон. Сейчас мы спокойно закроем все вопросы. Нужно выяснить: сколько их, как расставлены посты, есть ли слабые места в их дислокации, скрытые ходы в храм или из него. И главное...» Он сделал драматическую паузу. «Главное — выяснить, как убить этого урода Громора. Броня, слабые места, привычки. Война — это не про силу, а про информацию. Мы найдём его ахиллесову пяту, и тогда...»

Он не договорил, но жест, которым он провёл ребром ладони по горлу, был красноречивее любых слов.

Лицо Динэи омрачилось. Она энергично покачала головой. Затем подняла руки и начала жестикулировать, её пальцы двигались с грацией и упрямством.

«НЕТ. Нельзя убивать. В каждом, даже в самом тёмном сердце, есть искра. Я должна донести до неё Слово. Я должна УБЕДИТЬ их. Заставить уйти. Показать, что есть путь без насилия.»

Ракун смотрел на неё, и его саркастичная маска начала давать трещины.

«Их разум затуманен гневом, — жестикулировала она, и в её глазах горел огонь непоколебимой веры. — Но гнев — это тоже крик души. Я смогу до него достучаться. Моя вера... она сильнее его ярости.»

«Твоя вера может стоить тебе жизни! — голос Ракуна стал резче. —Эти орки не слепые силы природы! Они разумные и сознательно жестокие твари!»

«Именно поэтому с ними можно говорить!» — её пальцы вырезали в воздухе последнее слово с такой силой, что казалось, оно должно загореться.

Меж ними повисло тяжёлое, гнетущее молчание. Ракун смотрел на это хрупкое создание, в чьих глазах плескался океан наивной, святой и, чёрт побери, абсолютно идиотской веры в добро. Он видел не просто упрямство. Он видел суть её существа — отказ от насилия был для неё не стратегией, а дыханием.

«Ладно, — сдался он, разводя руками. — Ладно. Ты права. Я отдаю должное твоему... упорству. Но давай хотя бы подготовимся. Сделаем разведку, я подстрахую...»

Но Динэя уже встала. Она посмотрела на него со странной смесью жалости и решимости, словно прощалась с заблудшей овцой. И затем, развернувшись, она быстрым, твёрдым шагом направилась к выходу из таверны.

Ракун пару секунд сидел в ступоре.

«Э... Динэя? Куда ты? Динэя!»

Она даже не обернулась. Она шла с прямой спиной, её рыжие волосы развевались за ней, словно боевое знамя. Она шла прямиком к центральной площади. Прямиком к логову орков.

«Чёрт, чёрт, ЧЁРТ!» — выругался Ракун, вскакивая со скамьи так, что она заскрипела. Он швырнул на стол несколько монет и пулей вылетел вслед за ней. «Идиотка! Святая идиотка! Она сейчас устроит себе мученичество, а мне потом с этим возиться!»

Он выбежал на улицу и увидел, что она уже на полпути к площади. Бежать и силой тащить её назад? На глазах у всей улицы? Идея так себе.

«Прекрасно, — мысленно бубнил он, пробираясь за ней по противоположной стороне улицы, используя толпу и прилавки как укрытие. — Просто великолепно. Мой гениальный план «тихой разведки и точечного удара» превратился в публичное шоу «Святая против Орков». Режиссёр, надеюсь, ты это ценишь!»

Он прильнул к углу здания, выходящего на площадь. Сердце бешено колотилось. Он видел, как Динэя, не снижая темпа, прошла мимо ухмыляющихся наёмников и остановилась в центре площади, прямо перед запертыми воротами храма.

Орки, здоровенные зелёнокожие воины в рваных доспехах, перестали заниматься своими делами и с любопытством уставились на неё. Из храма вышел тот, кто, без сомнения, был их вождём. Он был на голову выше остальных, его плечи были шире дверного косяка, а тело покрывали шрамы и грубые ритуальные татуировки. В его маленьких глазах горел огонь безрассудной жестокости. [Громор, Ур. 15. Опасность: ВЫСОКАЯ. Статус: «Проводник Воли Крушащей Горы»].

И тогда Динэя начала свой ритуал.

Она не кричала, не угрожала. Она просто опустилась на колени, подняла руки к небу и закрыла глаза. Сначала ничего не происходило. Орки переглядывались, кто-то грубо смеялся. Но потом воздух вокруг Динэи начал светлеть. Тот самый золотисто-белый свет, мягкий и тёплый, начал исходить от неё, окутывая её фигуру сияющим ореолом. Он не был ослепительным, но он был... неопровержимым. Он был чистым воплощением надежды и милосердия.

Она начала молиться. Беззвучно. Её губы беззвучно шевелились, а её мысли, её вера, её отчаянная просьба к небесам о пощаде для этого города, передавались через свет. Он пульсировал в такт её безмолвным словам.

«Уйдите, — говорил свет. — Оставьте этот город в покое. В ваших сердцах есть место для мира. Не губите души свои.»

Громор смотрел на неё сначала с глумливым любопытством, потом с нарастающим раздражением. Свет, казалось, не причинял ему физической боли, но он явно действовал ему на нервы, как неприятный звон.

«Ещё одна мушка, что жужжит о мире и добре? — прогремел он, и его голос был как обвал. — Твои боги бессильны здесь, девчонка! Эта земля, этот город, эти люди — всё это теперь собственность Крушащей Горы! Моего бога!