Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

Натана впечатлило, насколько они погружены в поиски. Мужчины и женщины склонились над выцветшими словами, сравнивая записи и расшифровывая почти забытые диалекты. Воздух в зале чуть ли не пульсировал от напряженного мыслительного процесса.

Верна подняла взгляд от длинного свитка, раскатанного на главном столе. Послушница Эмбер, сестры Мэб, Шэрон и Арабелла сидели рядом с аббатисой, передавая друг другу книги и показывая особенно интересные абзацы.

— Ты можешь читать документы с того места, где стоишь, Натан? — спросила Верна, заприметив в дверях волшебника. — Острота твоего зрения феноменальна.

— Я размышлял, моя дорогая аббатиса. — Он подошел и сел на скамью рядом с Эмбер.

— Эти мы еще не просмотрели. — Аббатиса с видом школьной учительницы вручила ему стопку книг. — Из пяти сотен изученных сегодня томов мы отложили пятнадцать, на которые стоит взглянуть еще раз. Непростая работа.

— Ну-ну, пятнадцать — лучше, чем ничего. — Он открыл обложку первой книги с морскими картами. Натан задумался, как такая книга оказалась вдали от побережья, но вряд ли в ней есть что-то полезное против наступающей армии. Он отложил том в сторону.

Следующие несколько часов Натан провел в монотонной работе, читая корешки и заголовки, иногда узнавая автора. Некоторые книги были написаны на наречии Ильдакара, которому его научила Эльза во время их пребывания в городе. Некоторые языки были незнакомы, поэтому он возвращал книги в стопку в надежде, что кто-то другой сможет прочесть. Попалось несколько книг на древнед’харианском, а от одной по его коже забегали мурашки.

Он склонился над страницами:

— Это язык Сотворения.

— Хороший знак. В книге может содержаться что-то невероятно мощное, — сказала Верна. — Если сможешь ее прочесть.

Натан воспринял это как вызов:

— Я немного разбираюсь в языке Сотворения, но потребуется потратить немало усилий, чтобы истолковать его.

Он потратил на книгу целый час, пока ученые и сестры занимались десятками других томов, разбирая их, изучая и откладывая в сторону.

— Слишком сложно, даже для меня, — цокнув языком, наконец был вынужден признать волшебник. — Я знаток структурированных заклинаний, но эти слова базируются на чем-то мне неизвестном. Если б только здесь был Ричард! Мальчик намного искуснее меня в работе со структурированными заклинаниями.

— Да, Ричард был самым лучшим нашим учеником и единственным боевым чародеем, родившимся за тысячи лет. — Верна закрыла книгу в обложке из зеленой кожи, на которой виднелось пятно засохшей крови. — Но сейчас его с нами нет. Придется рассчитывать только на себя. — Она указала на забитые полки вдоль стен библиотеки, потом на бесчисленные коридоры, архивы и хранилища, второстепенные здания и даже огромные сундуки, давным-давно запечатанные заклинанием. — Этого должно хватить.

— Нам только нужно отыскать ответ, моя дорогая, — сказал он.

* * *

Натан остался один в своей маленькой аскетичной комнате и погрузился в глубокий сон. Он еще не восстановил силы после долгого и трудного путешествия. Его разум и сердце страдали от утраты дорогой Эльзы. Ильдакар исчез, и он не знал, живы ли Никки и Бэннон.

Он ворочался на узкой постели. Во сне он вернулся в Ильдакар, но воспоминания были мрачны. Сердце билось как барабан, и он все глубже погружался в сон. Краем сознания он понял, что видит все чужими глазами. Натан оказался на боевой арене, но тело ощущалось по-другому, было твердым и мускулистым. Он провел рукой по жилету, ощутив вместо привычной белой рубашки с оборками шкуру песчаной пумы... той, которую сам убил и освежевал. Которую убил Айвен!

Сердце главного укротителя грохотало в его груди. Айвен был жестоким человеком, который наслаждался мучениями воспитанных им тварей. Он избивал их, чтобы они подчинялись, и ценил их лишь потому, что они служили орудиями для убийства.

Натан, захваченный непрошеным сном, ощутил прилив возбуждения, когда вспомнил издевательства над запертым в клетке огромным боевым медведем. Повелители плоти создали тварь для арены, и Айвен при помощи дара мог управлять слабым разумом существа. Он вспомнил, как тыкал медведя острой палкой, заставляя монстра биться о железные прутья клетки. Его когти были способны разорвать лошадь.

Глубоко спавший Натан заерзал, пытаясь отогнать кошмар. Айвен был мертв, его загрызли собственные животные. Сердце мужчины снова сделало Натана волшебником, и теперь это были дар и сердце Натана, а не Айвена!

Остававшаяся внутри часть духа главного укротителя призвала воспоминания о мучениях чудовищных быков с ветвистыми рогами и колючих кабанов с острыми клыками. Айвен сам сражался с каждой тварью, прежде чем выпустить ее на арену.

Во сне Натан сжал кулаки, ощутив в воздухе запах крови и пыли. Он подстрекал и толкал трех песчаных пум, пока они не набросились на него, угрожая когтями и клыками, но Айвен лишь засмеялся и оттолкнул их. Натан видел, как песчаные пумы повернулись к нему, оскалившись. Они прыгнули, готовые разорвать его на части...

Он проснулся, весь мокрый от пота. Натан стиснул кулаки, потрясенный воспоминаниями своего сердца, и понял, что эта его часть, которая наслаждается пытками, — не настоящая его часть, а просто остатки порчи из сердца главного укротителя.

— Оставь меня в покое. Убирайся из моей головы! — Усилием воли он изгнал Айвена, и мертвец снова стал лишь шепотом в разуме и сердце.

Дрожа и понимая, что больше не сможет уснуть, Натан подошел к небольшому столику и достал книгу жизни. Он открыл ее на последних пустых страницах, где записывал свои настоящие мысли и приключения. Вот что он хотел запомнить.

Глава 40

Сильфида серебряным вихрем уносила Никки прочь от Ороганга. Она так отчаянно хотела уйти, неоднократно пыталась призвать сильфиду, но безуспешно. Никки не могла покинуть город посреди сражения! Если она не поможет Прячущимся людям, то армия Утроса захватит древнюю столицу. Все ее обитатели будут убиты.

Но сильфида схватила ее, наполнила собой и унесла прочь. Никки не смогла вырваться. Расплавленное серебро хлынуло в рот и нос, проникнув в легкие, и уволокло ее. Она не хотела идти! Она ощущала себя маленьким ребенком, который безуспешно пытается отбиться от взрослого.

Никки потеряла счет времени и расстоянию. Она была беспомощна, и обращались с ней совсем не нежно. Эта мятежная сильфида была злобной, и Никки во время путешествия испытывала первобытный страх, что задохнется и утонет. Она кувыркалась в потоке, не