Наследие проклятой королевы - Игорь Осипов

— Я поговорю с нашими властями, — произнёс профессор.

— Замечательно! — улыбнулась преподобная мать и положила в подставочку для яиц новое, звонко стукнув по нему ложечкой. — Сейчас поедим, досмотрим, как твоя чудо-ванна добудет медь, и поедем смотреть ваше чудо-оружие.

Глушков с облегчением выдохнул: первый этап переговоров пройдён. Он не хотел окунаться в политику, но, видимо, отвертеться не получится, и значит, нужно идти до конца, отступать он не привык.

***

Мы сидели на берегу реки. Мы — это я с Катариной, Лукреция, Андрюха и генерал. Пётр Алексеевич закинул в речушку удочку и, почти не моргая, глядел на поплавок. Порой казалось, что он вообще уснул, но стоило поплавку дёрнуться, как он тут же оживлялся и вытягивал шею.

Я сидел и баловался с лампой, как озабоченный мобильной игрушкой подросток. Уже получалось создавать хотя и слабое, но стабильное свечение. Не зря же говорят: «Повторение — мать учения». В итоге у меня в копилке уже имелось три заклинания. Во-первых, это «авокадо кадавра» для уничтожения особо назойливых духов, «галогена» в лампе и «шокер» — крохотная молния.

Катарина лежала на земле, положив голову мне на колени, и задумчиво глядела в небо, видневшееся между крон деревьев. В пяти шагах от нас щипала свежую траву Манча. Тёлочка уже умудрилась испачкаться в грязи, так что придётся потом её мыть. Катарина в полном соответствии с её характером фанатично подошла к делению обязанностей поровну. В фургоне к тенту был прикреплён список дел с пометками, кто что сегодня делает. Напротив дел будут чёрточки, как на стенках узников, когда они дни заточения отмечают. Сегодня моя очередь ухаживать за коровёнкой, а готовить вкусняшку — очередь Катарины. И, да, сегодня моя очередь быть постельной тряпкой, так что, скрипя зубами, вечером напялю ажурный передник-напиписочник. Жребий кидали монеткой, чтоб честно было. Зато в следующий вечер я должен показать, как мужчина-халумари ухаживает за женщиной, а женщина послушная и кроткая. Вот уж оторвусь! Заставлю ее стриптиз исполнять. Конечно, все эти ролевые игры — заскок не наигравшейся в нормальную жизнь храмовницы, но если они на пользу, почему бы и нет.

Я вздохнул и повернул голову.

Андрюха пытался с помощью палочек развести огонь, но лишь пыхтел и время от времени морщился, потирая ладони. Перед ним лежала куча сухих веток и пучок мха, но не было даже намёка на малейшую искру.

Лукреция нашла мою книгу по искусству огня и теперь с оживлением листала. На её лице читался неописуемый восторг, словно у Горлума при виде заветного колечка.

— Это просто поэзия! — произнесла она, прижав раскрытую книгу к груди. — Послушаете.

Она отодвинула от себя фолиант и начала декламировать вслух:

— «И рождающееся пламя возгорится в тебе, словно похоть в чреслах, медленно поднимаясь от живота к груди. Он будет согревать твоё нутро и твою душу, и лишь когда ты весь без остатка потонешь в неге самопознания, выплеснется наружу. Направь его. Дай ему излиться».

Генерал повернул голову, а потом вполне ожидаемо вывал солдафонскую шутку.

— Андрей, как потом доказать, что у тебя мозоли на руках не от этой порнухи?

Все засмеялись, а Лукреция зажала ладонь между ног и запрокинула голову. Волшебница сделала вдох и начала медленно вести руку от низа живота к солнечному сплетению, едва касаясь кончиками пальцев одежды. Казалось, она сейчас застонет от наслаждения. И по мере того, как рука поднималась, вокруг неё разоралось охристое свечение.

Пальцы остановились между грудей. Яркость свечения стала сравнима с габаритным огнём автомобиля. А потом волшебница тряхнула рукой, словно стряхивая с неё воду. Яркие искры рассыпались по траве, а лежащие перед Андреем дрова вспыхнули так, словно были облиты бензином. Лейтенант с возгласом «Ух ты, блин!» отскочил от костра.

— Сильное заклинание, — произнесла волшебница. Она раскраснелась и часто дышала, будто от секса или пробежки. — Силу почти без остатка выжимает и обращает в пламя. Сильное, но сделать можно только будучи в благом расположении духа. В бою или от усталости будет сложно сотворить.

— А для боя что-нибудь есть? — переспросил я, отрываясь от лампы.

— Есть. Но это заклинание всепожирающего гнева.

— Прочитай.

— Ты забыл добавить «маэстра», — ехидно улыбнувшись, ответила волшебница.

— Милостиво прошу, прочитай, о, маэстра! — с такой же улыбкой произнёс я.

Лукреция осторожно перелистнула страницы, и остановившись на нужном абзаце, начала читать:

— «Гнев твой. Ненависть твоя. Они кипят в груди. Пылают в твоей крови. Сожми их в кулак. Вырви из себя. Вырви вместе с плотью и пламенем. Стисни в длани своей, почувствуй жар углей ненависти. Брось во врага, как камень в еретика, предавшего и поправшего свет Небесной Пары».

Она протяжно выдохнула и снова закрыла глаза.

— А картинки там есть? — спросил я.

Лукреция отвлеклась от познания своих ощущений и повернула книгу в мою сторону. Там был целый комикс качеством не хуже гравюр мастеров эпохи Возрождения. Хмурая женщина с собранными в пучок волосами и в простых доспехах поэтапно вырывала пламя из груди, словно собственное сердце. Детальность рисунков просто поражала! Можно было даже различить отражение стиснутого в скрюченных пальцах фаербола в полированной стали доспеха и злых, глубоко посаженных глазах. Было много схем и цифр, поясняющих время каждого этапа, отдельно показаны руки, сложенные в установленных жестах. Все это, по идее, должно было стимулировать воображение и помочь колдовству.

— Учись, двоечник! — прокричал генерал и по-новому закинул удочку. Он совсем расслабился и потому, сняв обувь и закатав штанины, сунул ноги в воду.

— Тащ генерал, — произнёс я, — вы бы не делали так.

— А что, здесь пираньи водятся? — ухмыльнулся он в ответ.

— Нет, не пираньи. А вот крокодилы могут.

Петр Алексеевич изобразил на лице недоумение и немного отодвинулся от воды.

— Что за пиратки? — повернув голову, спросила Катарина.

Я сперва нахмурился, а потом просиял: язык королевства очень похож на испанский, а «пиранья» на испанском значит «пиратка», то есть «рыба-пиратка».

— Это окуни такие, но с зубами, как у шакала. Если что на пути стаи попадётся, обглодают до костей. Помнишь, как на Золотом Ручье в воде дезертирши были волнами поедены? Вот так же эти рыбы делают. Сейчас попробую показать.

Я сперва пояснил, а потом, осторожно выскользнув из-под девушки, пошёл к воде. Но между словом и делом большая пропасть. Я-то понадеялся на страх, но пираний не боялся в принципе, ибо не сталкивался. Пришлось выудить из файлов системы ужастики о рыбах-убийцах.

Сделав глубокий вдох, я сунул руку в воду. Поначалу ничего не произошло. Только придурочный Чужик нырнул и поплыл вдоль самого берега, пытаясь изобразить из себя нечто вроде морского чёрта, но вышло очень коряво.