Чужой среди своих - Кирилл Архангельский

и уже в следующую минуту, после того как вожак разглядел монету и представил, что на неё можно купить, в нём разгорелась сильнейшая жадность. Ведь, если этот всадник так легко им отдал это монету, то сколько ещё у него есть с собой? Бандит самодовольно ухмыльнулся. Может, у него даже хватит денег, чтобы выкупить себя и свою семью у их господина, и отправиться в город, как он всегда мечтал.

О том, как он будет объяснять своему хозяину, откуда у него столько золотых королевских монет, в этот момент, вожак даже не думал. Его зелёные глаза смотрели прямо на путника, а перед ними проносились бесчисленные монеты, которые могли быть у этого всадника, и что он мог бы с ними сделать. Может быть, у этого всадника не один такой мешочек? Тогда он мог бы купить дом. Может даже открыть лавку, как всегда мечтал его отец, пока был жив.

Старый дурак! Он всегда говорил ему, что нужно работать честно и много, и тогда всё обязательно получится, что всего можно добиться своим упорством. И что в итоге? Как был жалким крестьянином, так им и остался вместе со всей семьёй, только передав своё ярмо своим детям и внукам.

Нет! От этого ярма не избавиться честным трудом, это вожак понял ещё в юношестве. После вычета дани их господину и расходов на обеспечение семьи оставалось слишком мало денег, слишком мало, чтобы что-то накопить. Так как за парой успешных лет увеличения накоплений, обязательно следовали пара других, где из этой припасённой кубышки уже приходилось забирать, чтобы не подохнуть от голода вместе со всей своей семьёй.

Возможность выкупить себя - всего лишь обманка, заставляющая дураков крутиться в этом колесе боли и надежды. Ведь мало выкупить себя, нужно выкупить семью, нужны деньги на аренду земли у того же хозяина, которому никто не мешает заломить такую цену, что опять загонит тебя в долги, вплоть до возвращения в крепостные.

Шансов убежать тоже немного. С семьей далеко не убежишь, да даже без неё шансов немного: с одной стороны, королевства земли остроухих ублюдков, которые без сомнения пустят тебе стрелу в спину, с других сторон, два таких же людских королевства, где сидят такие же лорды, что сразу вернут его хозяину. Вожак знал это на личном опыте: у него так погибли младший брат и двоюродный дядя. Оба пытались сбежать и оба были пойманы. В результате одного утопили в болоте, а другого разорвали и сожрали псы хозяина.

Путник спокойно сидел на коне, внимательно следя за движениями бандитов, а вожаку казалось, что сейчас перед ним стоит ответ. Ответ на все его проблемы, все его беды, все его мечты. Разобравшись с этим всадником, он обеспечит не только своё будущее, но и изменит судьбу своего рода. Он переглянулся со своими подельниками, на их лицах также промелькнули ухмылки: они думали о том же, о чём и он. Что же, как настоящих крестьян, что-что, а смерть и кровь их точно не пугают.

Вожак отвёл руку за спину и движением, которое могло остаться незаметным только для него самого и его дружков, подал знак лучнику, что прятался в лесу. Спустя пару секунд, после того как до медленного крестьянского мозга дошёл сигнал, в сторону всадника была выпущена стрела.

Это была ошибка.

Путник, сидя на коне, пусть и не легко, но смог уклониться от выстрела. В основном благодаря тому, что, заметив жест бандита, уже знал, чего ждать, и знал направление, откуда, скорее всего, прилетит стрела, и не ошибся.

“Стрела прилетала оттуда же, откуда и в первый раз, значит лучник у них скорее всего только один, а значит их всего пятеро” – подумал он.

А раз он один и только что промазал, у всадника есть несколько свободных секунд до следующей стрелы.

Бандиты тем временем продолжали медленно, с оружием наготове приближаться к нему. Как им казалось, поскольку у них есть лучник, то торопить события нужно именно путнику, а не им.

Ещё одна ошибка…

Рука всадника потянулась не к сабле на левом боку, а к правому боку, на котором висела простая на вид рукоять.

Только рукоять, без лезвия, навершия или гарды. На ней самой не было ни гравировки, ни узоров – простой кусок тёмного металла, который, казалось, просто отлили в форму, планируя что-то из него потом выковать, но совершенно об этом забыли, после чего отдали какому-то несчастному дурачку.

Любой уважающий себя кузнец бы рассмеялся от души, если бы ему сказали, что это часть какого-то оружия, не то, что само оружие. Ни один, даже недавно взявший в руки молот, подмастерье, не сделал бы что-то столь примитивное и безвкусное.

Ухмылки на лицах бандитов стали ещё шире. Если этот дурак надеется их испугать простой рукоятью, прирезать его будет ещё проще!

- Ну что же! Попробуем! – прошептал путник на родном языке.

Со стороны крестьян, к этому времени окруживших его, всадник казался сумасшедшим придурком.

Внезапно он отвёл руку с рукоятью в сторону и прокричал что-то на незнакомом для них языке.

Из рукояти меча, где должно было начинаться лезвие, хлынул мощный поток пламени, который спустя секунду стабилизировался, приняв вид лезвия длинного меча, по всей длине которого текли потоки пламени. Языки огня словно лизали основное лезвие, создавая завихрения вокруг клинка.

Четвёрка крестьян остановилась, как вкопанная. Они никогда не видели ничего подобного, вид огненного меча заставил их задрожать от страха. Они отступили на пару шагов, зачарованно глядя за тем, как переливаются языки пламени в клинке.

Из леса в сторону всадника полетела стрела, лучник успел натянуть тетиву и выстрелить ещё раз.

В этот раз всадник даже не пытался уклониться от стрелы, просто подставив под него огненное лезвие. Стрела, соприкоснувшись с лезвием, мгновенно испарилась: древко, оперение и даже металлический наконечник мгновенно испарились, едва соприкоснувшись с заточённым в лезвии пламени.

Бандиты в шоке отступили ещё на пару шагов. Каждый хотел мгновенно развернуться и бежать, но боялся сделать это первым и получить удар огненным мечом в спину.

А всадник тем временем указал мечом на вожака бандитов и лезвие начало удлиняться – всё дальше и дальше, пока, наконец, не оказалось в нескольких сантиметрах от лица вожака, от чего тот шумно сглотнул и замер, словно парализованный.

Огненное лезвие негромко потрескивало рядом с его лицом, меняя свою форму по воле хозяина – пламя, что текло вдоль лезвия погрузилось в него, вместе с языками, словно образуя гладкую поверхность,