Серые будни: Забытые Боги - Likitani

Замерев в центре магического круга Люций кивнул Сэкинду, который занял место на небольшой трибуне. Рядом с ним замерла еще одна Слуга. Люц не был знаком с этой женщиной, но предположил, что та скорее всего поклоняется Нюкате. Им нужен был ловец, в роли которого отлично показывали себя приверженцы Богини похоти.

Следуя команде наместника, дюжина преемников направила артефакты – дочерние копии настоящих, на ключевые точки круга. Места, где сходились грани большинства малых фигур, густо испещренные формулами, находились в ногах у каждого из дюжины. Тонкие жгуты фиолетовой энергии сорвались с посохов, клинков, амулетов и колец, следуя воле хозяев и медленно начали запитывать магический конструкт.

Первые секунд тридцать ничего не происходило. С легким шипением энергия впитывалась в камень, частично скрываясь в глубине кладки, частично растекаясь по резным линиям на полу. Но уже скоро Люций почувствовал шевеление, если его можно было так назвать, у себя под ногами. Это ощущалось так, словно старый механизм начал медленно раскручиваться. Шестерни заедали, нехотя проворачивались, с трудом расцепляя прикипевшие зубцы. Валы и оси клинило – смазка уже давно высохла и механизм наполнялся противным скрипом метала. Ремни и цепи гибких передач провисали. Они давно заржавели или рассохлись и потрескались, от чего могли лопнуть в любой момент. Но старинный механизм работал. С натугой, но от набирал обороты, чихая и кашляя, от впитанного им непривычного топлива. Энергия Слуг отличалась от той, на которую был рассчитан этот конструкт, много «топлива» пропадало зря. Сколько еще проживет этот круг, питаемый чужеродной пищей? Сложно было сказать, но пока все работало и проще было не волноваться о будущем.

Спустя еще какое-то время, когда «шум» механизма стал просто нестерпимым, а видимые линии круга пылали ярким фиолетовым светом, пленка мира наконец-то поддалась. Воздух в паре саженей над Люцием задрожал. Пару секунд он еще держался, а затем там возникла маленькая прореха, повисшая в пространстве. Края трещины начали расходиться, а сама она становилась все больше. Словно небольшая дырочка в ткани, в которую зачем-то вбили палец и теперь елозят им в разные стороны. С каждой секундой прореха в полотне мира становилась все шире.

— Вижу! — подала голос Слуга Нюкаты с трибуны и с ее руки сорвалась гибкая молния, скрывшаяся в портале.

Люций в клубившемся над ним черно-белом киселе не видел вообще ничего. Сколько он не вглядывался, но разглядеть стенку следующего мира ему так и не удалось. Лишь черные и белые густые реки, что перетекали, обволакивали друг друга. Чтобы через пару саженей обратиться в пар – серую дымку, что еще через десяток шагов проливалась вниз очередной двуцветной рекой. Многообразие оттенков черного и белого не давало различить хоть что-то осмысленное в этой странной, межмировой прослойке.

Но замершая на трибуне женщина как-то вычленила среди этой мешанины то, что нужно. Молния в ее руке натянулась, теперь больше напоминая струну или веревку. Дернув на себя, Слуга медленно потянула, втягивая жгут энергии в руку.

Черно-белое марево не расступалось до самого конца, скрывая свое детище. Люций силился различить пойманного духа, но тот возник из портала как всегда неожиданно, буквально вывалившись из двуцветного киселя, без какой-либо ряби на нем.

Дух больше всего напоминал змею. Длинной сажени в две-три, абсолютно прозрачную, заметную лишь по контуру тела. Змей был виден из-за того, что не смотря на прозрачность он искажал то, что скрывалось за ним. Это было незаметно на фоне двуцветного марева за порталом, но, когда дух сместился и через него стал виден зал старинной лаборатории с его ровными линиями и геометрическим фигурами, это стало особенно заметно.

— Люций! — крикнул Сэкинд, призывая старика поторопится.

Вытягивать духа за пределы круга было нельзя, ведь тот хоть как-то ограничивал его силы и сдерживал. Теперь был черед Люца.

Змей замер прямо перед стариком и тихо зашипел, уставившись на Слугу своими бесцветными глазами. Ему не нравилось происходящее, но и сил сопротивляться у него не было. Тронув духа посохом Люций потащил его к своей левой руке. Одновременно с его шеи спала удавка, за которую беднягу сюда притащили. Прозрачный змей рванулся прочь, но не смог ускользнуть. Его тело было будто приклеено к стальному навершию посоха. В следующий миг, холодного бока змея коснулась ладонь старика.

Дикая боль пронзила Люция, разбегаясь от руки по всему телу. Это длилось мгновение, но старик едва удержался на ногах. К сожалению, только этим ничего не закончилось. Люц чувствовал, как у него под кожей перекатывается что-то чужеродное. Вот первая растерянность прошла и пойманный дух рванулся наружу, пытаясь прорваться, но был отброшен назад. Не отчаиваясь змей направил свои силы в другую сторону. Мерзкое шевеление, до этого царившее лишь вплотную к коже, начало углубляться в плоть. Дух просачивался в жилы и вены старика, вгрызался в кости, точил суставы. Новая боль поселилась в руке Люция, стремясь распространится дальше.

Стиснув зубы Люц направил всю свою волю на то, чтобы усмирить пленника. Ему было не привыкать управлять десятками, если не сотнями тварей. Все что было нужно – добраться до сознания цели, подавить его, силой или хитростью, и можно начинать командовать. Правда тяжело сконцентрироваться на чем-то, превозмогая боль. Как можно подчинить, кого ты не видишь, а лишь ощущаешь приносимые им страдания? Но Люций не в первый раз занимался подобным. Здесь была нужна хитрость.

Дух хотел прорваться? Что ж, Люц даст ему это. Все что было нужно – внушить змею куда ему нужно двигаться. Легкими, едва заметными мысленными усилиями старик ослаблял энергетические каналы, предлагал пленнику пути, по которым ему будет проще двигаться на свободу. Когда тот становился перед выбором двух на вид одинаковых дорог Люций любезно шептал ему в уши, если у духа они вообще есть, куда ему стоит двигаться. И змей слушал. Он все еще жил своей волей, но это была лишь видимость. Пленник не замечал, как все больше решений он принимал, руководствуясь чужим мнением.

С момента пленения прошло не больше полуминуты, наполненной болью, жрущей старика изнутри. Но опытному Слуге этого оказалось достаточно. Еще не до конца понимающий, что случилось змей замер, заключенный в руке Люция, что стала его тюрьмой. На коже Люца проявились татуировки, похожие на завитки ветра или волн. Чем-то они напоминали тот двуцветный кисель, в котором обитал пойманный змей.

— Следующего, — скомандовал Люций и тяжело расправил плечи.

Слушаясь его команды ловец,