Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Герман Николаевич триумфально поднял к потолку указательный палец.

— Том, ты продолжаешь изумлять меня. Отличный вопрос, сам ломаю над этим голову! И по этой причине отказался, между прочим, от идеи вводить повышенную дозу сыворотки сразу же, как укушенные попадают в реанимацию. А такая идея была, какое-то время я считал ее панацеей. Заблокировать — и дело с концом. Но тот факт, что заживление уже идет, говорит о том, что обращение на самом деле случилось. Активизировались иммунные процессы, хотя сам гормон еще только вырабатывается и не выделяется активно в кровь. Скорость регенерации превышает обычную в несколько раз, и впоследствии ее уровень почти не снижается.

— А какие еще точки?

— Еще одна точка — первые полгода или около того. Дальше происходит обновление клеток многих органов, и новые клетки учитывают ликантропин в дальнейшей работе.

— А третья точка?

— Третья?

— Да. Вы сказали, что еще три.

Герман Николаевич только развел руками.

— Оговорился я, дружок. Это их всего три, язык уже поперек плеча болтается. А на самом деле, кроме болтовни, есть и дела. Пока балакали, я подумал: ты, наверное, прав. От прогулки с мальчика не убудет.

Туомас удивленно открыл рот и тут же закрыл, чтобы нечаянным словом не спугнуть неожиданный приступ доброты заведующего. Герман Николаевич, заметив его ступор, тихонько рассмеялся:

— В душегубы меня записал, вижу. — Тут он посерьезнел: — Но смотри, Том, ухо с парнем держи востро.

— Что?

— Смотри, чтобы не сбег, — пояснил доктор Герман. — Ему не впервой, а ставки высоки. Да не мне тебе объяснять. Так что ушки на макушке и глаз не спускать.

Туомас хотел было поспорить, но передумал и коротко кивнул.

Глава 16. На цепи

Если вы встретите оборотня противоположного пола в полнолуние, очень мало шансов, что у вас случится половой акт.

«Пособие по выживанию для оборотней», с. 107

Когда Туомас вернулся в палату, Игорь все так же стоял у окна, по которому ползли крупные капли дождя.

— Так, — распахнув шкаф, Туомас не удивился, когда не обнаружил ничего, кроме сменной больничной пижамы и дешевого детского белья. — На тебя совершенно нечего надеть.

Мальчик не сразу повернулся; словам потребовалось время, чтобы достичь его сознания, блуждавшего где-то очень далеко.

— Что ты имеешь в виду?

— Напротив через дорогу есть огромная уродливая вывеска: «Секонд-хенд». Надеюсь, у вас нет специальных детских секонд-хендов, потому что я собираюсь подыскать что-то теплое для твоего тощего величества. И тогда, возможно, ты соблаговолишь — любимое слово Германа Николаевича в минуты раздражения — повернуться ко мне лесом… то есть задом, то есть ко мне избушкой…

Skeida! Туомас мысленно выругался — опять забыл, как правильно звучит эта присказка про избушку с птичьими ногами. Зато Игорь сложился пополам от хохота, но в глазах светилась недоверчивость.

— Ты хочешь сказать…

— …что выпросил для тебя прогулку по этой мерзкой погоде, да, — кивком подтвердил Туомас и едва не упал, когда мальчишка кинулся ему на шею.

— Спасибо, Том, спасибо, спасибо! Это же замечательно! Я тут просто гнил с тоски, честное слово. Ты только доктору не говори, но это скука смертная тут, даже с книжками и теликом все равно скука…

Туомас дал Игорю выговориться. Потом оглядел с ног до головы, пытаясь хоть немного запомнить размеры, и отправился в магазин.

Игорь с момента появления в больнице служил источником самых нелепых слухов и догадок. Только Туомас, медсестры и доктор Герман знали, кто же скрывается в палате для ВИП-персон, — а теперь все с изумлением смотрели на худенького, очень тепло и мешковато одетого мальчика, которого Туомас вел по коридору в сторону лифта. Рассыпались в прах легенды о любовнице эстрадного певца, скрывающемся от следствия депутате и прочие небылицы, достойные голливудских сценаристов.

На выходе Туомас привычно огляделся, но никого из Стаи не заметил.

— Ты думаешь, они за тобой следят? — От Игоря не укрылось его движение. — Хотят забрать меня?

— Нет, — соврал Туомас. — Просто привычка.

Словно по заказу, пока они ехали на такси до центра, дождь прекратился, и случилась лучшая погода за весь октябрь. Вместо привычных гранитных туч в водах Фонтанки отражалось чистейшее лазурное небо, а солнце припекало по-летнему. Невский проспект, как всегда, наводняли туристы — и Туомас поймал себя на том, что ворчит про себя на их обилие так, словно они приехали в его город.

Глядя, как Игорь жадно впивается взглядом в каждый проулок, Туомас отказался от мысли держать его за руку, словно конвоир. Туристы навели его на идею получше.

— На кораблике по каналам? — Пока подросток переваривал предложение, Туомас уже покупал билеты на ближайшее судно, отплывавшее от причала у «Моста с конями» (название моста ему не давалось, имя скульптора тоже).

Они устроились на верхней палубе, хотя, несмотря на погоду, большинство пассажиров предпочли утепленную нижнюю. Когда отбрасывали швартовы, к причалу подошли двое в серых костюмах и распахнутых недешевых пальто — они что-то прокричали продавщице билетов, но та только развела руками. Толстосумы остались ни с чем. Корабль, медленно покачиваясь, отваливался от причала, но недостаточно быстро — на таком расстоянии Туомас без труда почувствовал в этой парочке что-то очень похожее на низкорослого бандита, напавшего на Майю. Не желая волновать Игоря, он старательно не оборачивался, пока причал не остался за поворотом, — но подозрения никуда не делись.

Маршрут оказался круговым, и спустя два часа серых костюмов на месте уже не оказалось. С влажными от брызг лицами Игорь с Туомасом взяли такси до Петропавловской крепости, где наелись вдоволь мороженого и поднялись на стену равелина.

Уже на выходе Туомас оглянулся еще раз — но хвоста не заметил.

— За нами все-таки следят, — грустно констатировал Игорь. — И это не Стая.

— Возможно. — Туомас решил больше не врать, сознавая, как смешны его попытки скрыть тревогу. — С чего ты решил, что не Стая?

— Потому что ты не высматриваешь знакомые лица, а принюхиваешься словно… словно следопыт.

— Да у тебя талант, юный Шерлок. Так и следователем можешь стать.

Игорь поморщился — к полиции почтения он не испытывал.

— Идем. — Туомас повлек его вглубь Петроградки. — Где ты жил, когда…

— Там, на севере, — Игорь неопределенно махнул рукой. — Ба сюда не ездила, старенькая была уже. А когда умерли твои родители?

Мир перед глазами подернулся масляной, липкой пленкой. Голова закружилась, Туомас не без труда услышал испуганный голос Игоря, доносившийся словно из другого мира:

— Том! Том, тебе плохо? Я не хотел… — Мальчик вцепился