Предназначение - Галина Дмитриевна Гончарова

На дно.

И у сома это отлично получается.

Один за одним рыцари скрывались под водой. Они до конца сражались за свою жизнь, они старались биться, плыть, достать клинком хотя бы кого-то – и несколько сомов действительно получили раны. Но… Темнота. Ночь, глубина, ледяная вода, тяжелая одежда и оружие…

У кого-то сводило судорогой руки и ноги. Прихватывало сердце – это тоже случается в ледяной воде. Захлебывались, пытались вынырнуть – и не могли, ровно жидкий лед заливался в уши, в глотку. Холодна вода в марте месяце…

Не выплыл никто.

На берегу Ладоги сидела усталая донельзя волхва. Сидела, пока не начала сползать в реку, и один из воинов Божедара подхватил ее на руки, понес в рощу.

– Все ли хорошо, государыня?

– До порта никто не доплыл.

На большее сил у Добряны не хватило уж. Ей теперь отдыхать, силы долго восстанавливать. Но те лодки, которые в порт шли, сомы потопили.

Их бы и на другие натравить, да где ж столько сомов-то найти? И так много сил потрачено было, чтобы их из Великого Нево позвать, чтобы задачу объяснить, приглядеть, сами-то по себе сомы не стали бы всех топить. А тут постарались.

Кто-то из рыцарей может всплыть ниже по течению.

А кого-то утащат сомы под корягу, сожрут потихоньку, они тухлятину любят, они падальщики. Будет им с чего далее расти.

А и то, сколько кораблей на том озере тонуло – сказать страшно. Было на чем сомикам откормиться, вырасти, вкус почувствовать[23].

Добряна их позвала, и сомы пришли на помощь и получат свою оплату.

А теперь она будет долго-долго отдыхать. И только к вечеру узнает, чем все закончилось, раньше ей очнуться не удастся.

Добряна выпила ключевой воды, откинулась на свое ложе и прикрыла глаза.

Спать.

Теперь только спать, все, что могла, старая волхва сделала. Ах, только бы этого было достаточно!

* * *

– Стой! Кто идет?!

Илья коня остановил, себя назвал. Пригляделся:

– Сенька, ты?

– Илюха? С кем это ты?

– Сень, пропусти, прошу. Очень надо, и быстро.

Кого другого Семен не пропустил бы. А Илья…

Знал он Илюху, сына боярского, с детства знал. Дети – они ж со всеми играют, и с детьми кожевников, стражников, да хоть бы и золотарей – неважно. И у них своя ватажка была, и ребятам с соседней улицы они ходили носы разбивать.

Это уж потом кто боярином стал, кто стражником. Но память детская осталась, крепкая. Так что махнул Семен рукой и рогатку оттаскивать принялся.

Другие стражники помогли.

Оно, конечно, не положено, и возмутиться можно, и не пустить. А нужно ли?

Вот он, боярич, знакомый, вроде как не чванится, не дерет нос, попросил честь по чести, Сеньке рубль серебряный протянул.

– Сень, ты сейчас пошли кого из ребят, пусть погреться купят. А мы с тобой на днях посидим, по чарке выпьем. Жена у меня первенку родила…

– Ишь ты! И у меня второго недавно, – порадовался Семен за друга. – Поздравляю, Илюха! Где меня найти, ты знаешь, в любое время заходи, рад буду и посидеть, и выпить.

Самому ему к боярину на двор не по чину заглядывать. А вот Илья к нему прийти может, и урона тут никому не будет, чай, дружба детская самая крепкая. Так что в город Илья проехал невозбранно. И по улицам пролетел, и у казарм спешился.

Там его и того лучше знали.

– Илюха?

Сейчас бы заорать, поднять всех на ноги – да нельзя!

А потому Илья на приехавших с ним людей кивнул:

– Поднимай всех! У меня дочь родилась!

А что не совсем его это дочь и что родилась она еще когда… и кого это волнует? Кто об этом подумает, когда один из всадников бочонок показывает малый, и булькает тот очень соблазнительно, и второй тоже с бочонком, и закуска явно у них с собой…

Так-то никто и не насторожится. Погулять человек приехал, понятно все. И на дармовую гулянку подтягиваются все.

И кто спал, и кто бодрствовал, и кто рядом был…

А Илья не торопился!

Не просто ж так гулять? Стол накрыть надобно, кубки поставить, снедь всякую в тарелки выложить, тут еще и сырое мясо есть, сейчас поджарим…

Какое уж тут нападение тайное?

А лодки уж причалили, и рыцари высадились, и к казармам шли, рассчитывали, что сонных застанут стрельцов.

И было поздно предупреждать, встречать… Двоих предателей, которые в темноту кинулись, люди Божедара переняли.

Оставалось ждать. Уже совсем недолго.

* * *

Отряд, с которым Руди шел, добрался спокойно до места назначенного. Вот и изгиб приметный, вот и человек ждет, в темноту вглядывается, Руди руки ко рту поднес, гавкнул, собаке подражая. Ежели и услышит кто, не сразу поймет, откуда звук доносится. Мало ли какой псине побрехать захотелось? Ладога же, тут в каждом дворе по собаке, а где и по две-три.

И ответно ему с берега мяукнули. Один раз. И спустя пару минут еще один.

Руди дух перевел.

Все спокойно, причаливать можно… Его лодка первой в берег и ткнулась. Магистр выпрыгнул, сапоги намочил, ругнулся… коварна Ладога. Вроде и река, а приливы-отливы бывают, и туманы, и омуты, набежала волна, окатила.

Руди умнее поступил, подождал, пока лодку на берег вытащили, к колышкам привязали, потом уж через борт полез.

Его Фриц Данаэльс, сын Пауля, ждал, смотрел преданными глазами.

– Мейр Истерман, можно я с вами пойду?

Руди на магистра посмотрел:

– Можно ему?

– Почему ж нет? Оружие-то у тебя есть, мальчик?

Фриц аж покраснел от неудобного вопроса.

Не было у него оружия, не было, и по веской причине: тянуло парня на подвиги, а с оружием в руках он вдвое чаще задирался ко всем окружающим. Вот отец ему лишний раз даже нож хлебный не доверял, не то что хороший клинок.

– Я… это…

– Клинок найдем. Постарайся только в первые ряды не лезть, защиты-то нет у тебя.

– У меня куртка с пластинами нашитыми! Благодарю! Не подведу я!

Фриц тулуп распахнул, показал под ним куртку из дубленой бычьей кожи, на которую лично металл нашивал. И пластины, и обрывки кольчуг разных… Смотрелось, конечно, не слишком хорошо, но не звенело, движений не стесняло, и от клинка защищало. Чего еще-то требуется?

Фриц вперед ушел, Руди на магистра поглядел вопросительно:

– Зачем? Дурак ведь…

– Послужит смазкой для клинков.