Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

Я предложила самый прямой путь. Мы находим человека, у которого есть камень, и отбираем его у него силой. Я без колебаний называла себя самым могущественным из ныне живущих землян, Хранителей Источников — хотя, признаюсь, я была неправа на этот счет, — и Кенто носила на бедре изогнутый меч. Как я уже говорила, это не то оружие, которое ты носишь, если не умеешь им пользоваться.

У Имико, конечно, был на уме другой метод. Она предложила украсть камень, а не отобрать. К сожалению, она была уже изрядно пьяна и, казалось, больше интересовалась мужчиной за соседним столиком, чем нашим разговором. Я была далека от уверенности, что она достаточно проворна, чтобы совершить это в ее нынешнем состоянии. Я имею в виду кражу камня. Другое дело, что это было довольно легко сделать, независимо от того, насколько ты пьяна, хотя сделать это и сделать это хорошо — две большие разницы. Как только мы закончили наш разговор, она утащила землянина в свою комнату и доказала, что она достаточно проворна для этого. Я беспокоилась о своей младшей сестре. Она всегда была беззаботной, вихрь движений, слов и липких пальцев, но... Теперь в ней было что-то саморазрушительное.

Кенто придерживалась другого мнения — и я знала, что так и будет. Она предложила то, что предложила бы Сильва. Кенто предположила, что, если Слезы Лурсы упали на землю, то они должны были попасть и в море. И у нее было достаточно костей Ро'шана, чтобы купить у мура целую телегу камней. Это был мирный подход. Лучший подход. Итак, когда Имико сползла со стула и пьяно устроилась на коленях у мужчины, сидевшего рядом с нами, мы с Кенто отправились в доки.

Черт побери, но это было неловко. От моей дочери исходила пассивная тишина, которая, как вибромант, заглушала все звуки. В городе царило оживление. Люди занимались ремонтом своих домов и предприятий. Пираты — или те моряки, которых я считала пиратами, — помогали, чем могли. Не за плату, а просто потому, что так поступали жители Каратаана. Они пили, смеялись и дрались. Когда приходили лунные дожди, они убивали друг друга за камни. На следующий день они снова становились друзьями, помогая друг другу. Самое странное место, в котором я когда-либо была.

Мы видели, как гробовщик был занят своими делами. На улице перед его магазином лежали тела, и он был занят их измерением, в то время как его помощники укладывали труп седовласого пахта в гроб. Я подумала, что, возможно, в таком месте, как Каратаан, похоронное дело — самый лучший бизнес.

— Такая пустая трата жизней, — сказала Кенто, когда мы проходили мимо. Я согласилась, но не стала вдаваться в подробности. Это была первая тема для разговора, которую предложила моя дочь, и я испугалась, что, если я что-нибудь скажу, мы снова погрузимся в молчание. — Они рискуют своими жизнями каждый день только ради того, чтобы добыть камень, падающий с неба. Только ради денег, которые можно заработать. Жадность приводит к таким глупостям.

— Это упрощенный взгляд, — сказала я прежде, чем успела подумать лучше.

Кенто набросилась на меня посреди улицы, сжав руки в кулаки. «Ты думаешь, будет упрощением сказать, что этим людям не нужно было умирать прошлой ночью?» Она указала на гробовщика, который был занят своей работой, на трупы, разложенные перед ним на песчаной улице. По крайней мере, у одного из этих трупов вместо лица было кровавое месиво, и никакой падающий камень этого не делал. Бедняга был забит до смерти.

На лице моей дочери отразился гнев, но я не думаю, что он был направлен на меня. Мы стояли на улице, а жители Каратаана обходили нас, торопясь по своим делам. Я услышала музыку, доносившуюся из ближайшей таверны, и узнала песню. Это была Ярость шторма. Я не торопилась отвечать, обдумывая свои слова, не отводя взгляда от бледных глаз моей дочери. Правда и ложь живут так близко друг к другу, и читать их — настоящее искусство. Небольшая пауза может указывать на ложь, но длительная пауза обычно указывает на правду, которую стоит знать.

— Да, — сказала я. — Ты права, Кенто. Этим людям не обязательно было умирать прошлой ночью. Но говорить, что они дураки, раз рискуют своими жизнями ради денег... это упрощение.

Кенто стиснула зубы, в ее бледных глазах вспыхнула ярость. Тогда я поняла, что, хотя она унаследовала многие черты Сильвы, моя дочь была совсем другой. Я никогда не видел такого гнева на лице Сильвы, даже когда мы сражались. Кенто понимала ситуацию с юношеской простотой. Молодым легко быть правыми, они еще не видели, как мораль извращается, выворачивается наизнанку, превращаясь в зловещую насмешку над самой собой. Я была старше и, как мне нравится думать, немного мудрее. Я на собственном опыте убедилась в том, что правота — это вопрос перспективы. Когда-то я была права, и многие невинные люди заплатили за это. Император Арас Террелан когда-то был прав, и я почувствовала на себе острие его правдивых ножей. Даже Железный легион был прав, хотя и стремился вернуть наших мертвых богов и разжечь войну, которая во второй раз поглотила бы наш мир. Правота, как и право, — вопрос перспективы.

— Люди каждый день рискуют своими жизнями ради денег, на которые можно жить. И они умирают каждый день, когда удача отворачивается от них. — Я вздохнула, увидев гнев моей дочери. Ее губы скривились в хорошо знакомой мне усмешке. Она переняла ее от меня. — Кузнец спотыкается и падает под молот. Солдат наносит удар, когда должен парировать. Моряк недостаточно туго завязывает узел. Дровосек беспокоит медведя. Каждый день эти люди рискуют, выполняя свою работу, чтобы заработать немного денег. Они рискуют своими жизнями, чтобы выжить. На самом деле, это ничем не отличается.

— Им не нужно было умирать за камни, — сказала Кенто напряженным голосом.

— Не тебе это решать, — сказала я. — Это их выбор — быть здесь, рисковать своими жизнями ради денег. — Я видела, что она борется с этим мнением. Я поняла. Гнев, который заставляет человека ввязываться в каждое сражение, становится такой же пагубной привычкой, как алкоголь. Он может поглотить тебя целиком. Потребность в борьбе. Некоторые из нас никогда не будут