Overlord: Право на жизнь. Том 3 - Hydra Dominatus

ведь не смог бы передать послание… если только в уникальных навыках Серого Кардинала помимо промывки мозгов не существует навыка, дающего чат для неигроков… — хватаясь за голову и начиная ходить туда-сюда, бормотал Демиург. — Чёрт, это точно был игрок. Зря я его убил. Надо было пленить. Но… но он вскрыл свою глотку. Но только после того как я сделал глоток из Грааля. Он знает о перезарядке?

Демиург напрягся снова, огляделся, у него началась паническая атака. Он ждал нападения, ведь отправил на перезарядку крайне важный предмет, что существенно повышал его боевой потенциал. Однако никто не появлялся. Только тишина и булькающие звуки вытекающей из трупа крови.

— Нет-нет-нет, я не схожу с ума, — бормотал Демиург, возвращаясь в комнату и запираясь там, активируя телепортацию обратно в Назарик.

Он буквально забился в угол, где сел и уже был в такой панике, что казалось вот-вот умрёт от инфаркта. А затем уже спокойно телепортировался в безопасное место, где пытался отойти от случившегося. Кукуха у него ехала стремительно и быстро, а причиной тому была… трудность. Просто обычная трудность, к которым он не был готов. Как и его создатель, он совершенно неадекватно реагировал на любые проблемы.

И как только проблем становилось чуточку больше, чем обычно… и вся мощь Назарика, его дорогих артефактов оказалась бессильной… оказывалось, что интеллект весьма относителен, как и точности, и избирательности требовало создание персонажа. А тот текст, что был у стражей и других неписей Назарика… ха, смешно, будто бы одной страницей можно конкретно дать оценку личности.

В результате при перемещении в Новый Мир, где правила стали совсем иными, а персонажи живыми… оказалось, что не всё так гладко. Так ещё и от своих создателей перенялось куда больше, чем того хотели сами создания. И вот в купе с гениальностью незримой строчкой пришло то, что всегда идёт с ним в комплекте. Безумие, в которое чрезвычайно развитое сознание ввергало себя само.

И вот гений Демиург, стратег Назарика, сидит в своих владениях и трясётся как осенний лист. Он просчитывал даже то, чего существовать не могло. А ответа всё равно не находилось и от того становились безумнее предположения. Попутно с этим менялась и личность самого Демиурга, ведь став не неписем, а живым, он стал меняться, как и всё живое.

Неужели так удивительно, что существо с такими вводными, после огромного количества пыток и учинённых зверств начало падать в безумие.

— Кто я? — в очередной раз он задал вопрос, на который ответа создатель ему не дал.

Демон-садист? Любитель искусства? Стратег Назарика? Друг Коцита? Тот, кому пора уже и саму решать кто он, а не оглядываться на Творца, который вряд ли же хотел создать раба? Или… или хотел? Создать игрушку словно Бог, что после ввергнул Люцифера в бездну, забывшего своё место?

— Такой является обратная сторона медали настоящей жизни, — говорил в одной из таких же одинаковых комнат настоящий или фальшивый Серый Кардинал. — И как же тяжело искусственному интеллекту с ним справиться… впрочем, не искусственному бывает даже сложнее.

А затем Серый Кардинал закончил работу с картой, где уже был открыто новый фронт на востоке. Спокойно он вычеркнул из уравнения Демиурга, посмотрел на список всех Лордов Драконов, на собранную о них информацию и… продолжил делать то, в чём он был лучше всех.

Даже лучше созданного каким-то злобным студентиком демона, олицетворяющего лишь его личные слабости и загоны, которые он не смог победить. Потому это создание уж точно не победит в этой схватке интригантов. Потому что здесь не игра, здесь реальная жизнь, полная неприятных и болезненных разочарований.

Глава 136

— Господи помилуй мою душу… — прошептал Борис Предрган глядя с высоты гор на идущие бои.

В одно мгновение с новым актом начали являться всё новые скандинавские былины. Все существа из дивных миров шли прямо на Асгард, коим вынужденно стал Назарик. И попутно они громили всех союзников Назарика. И великаны, и злобные эльфы, многих из них разгромили ранее, но оставалось и куча других угроз.

Солнце уже было затянуто и скоро будет поглощено, болезни и холод пришли на земли вновь, дети рождались мёртвыми и брат шёл на брата. Где было влияние системы, а где результат воздействия магии Лордов Драконов или интриг Серого Кардинала? Всё так запуталось и стало слишком сложным.

Но одно понимал Борис, спускаясь на лифте обратно в глубины своей кузни. Технологии и прогресс — они могут здесь помочь. И надо трудиться ещё больше, чтобы у героев на его стороне было лучшее оружие для битвы, что не должна стать последней.

И грохотал его молот, играли тени на скалах, пламя вздымалось над ним, обугливая кожу. Но в порыве страсти он продолжал идти вперёд, повторяя слова, что читал на камнях гор. Дикая магия, что принадлежала лишь драконам… она была их тайным оружием, и раз они уже поставили на свою службу ранговую магию, что принесли игроки… пора было и игрокам взять то, что всегда было в этом мире.

Объединяя лучшее с лучшим, отдаваясь своему делу, не думая ни о чём, кроме своей работы. Во имя неё Предрган отдал всё свою прошлую жизнь. Ответственность и трудолюбие были этой страстью, что заменяла ему семью и друзей. И хоть таланта никогда у него не было и ничего в прошлой жизни он добиться не смог, но этот мир… этот мир он изменит в лучшую сторону, став тем, кем всегда мечтал.

И глядя на него работали все в подземных городах гномов, разделяя эти принципы и стремясь превзойти себя. На второй план ушли все другие потребности, мастера порой даже не ели и многие умрут прямо за станками, за наковальнями и в шахтах, не чувствуя голода или жажды, столь сильно будет их желание сделать то, что только им под силу. Так под вой мехов и стуки паровых молотов будет коваться величие Предргана, что станет навеки героем.

Героем, который не убьёт ни одного дракона, но станет тем, без кого эта победа не станет возможной.

* * *

Едва я прибыл обратно в столицу, как первым делом высосал большую часть запасов крови, после чего отдал приказ о сборе новой кровавой дани.

— Насколько всё плохо? — спросил Глум, когда я поднялся в свой кабинет: за столько времени он научился по одному взгляду на моё лицо определять сложность ситуации, правда ужаса на